Александр Бушков - Капкан для Бешеной

Правда, сняв пальтишко, она уже не выглядела инородным телом и не без женского удовлетворения окинула взором свое отражение в зеркале во всю стену – рыжеволосая красоточка в обнажавшем плечи голубом заграничном платье, пальцы унизаны изделиями из благородного металла, шея и уши им же отягощены. Роман все это подсунул в коробку с платьем, а она до поры до времени приняла спокойно…

Ресторан был из лучших, а потому атмосфера царила самая что ни на есть чинно-благородная – музыка негромкая, беседы тихие, контингент насквозь светский. Настолько, что вломиться сюда с обыском было для опера несбыточной мечтой.

Дизайнера, ходили слухи, привозили из Рима, а танцовщиц обучали в столице. Даша этому вполне поверила, увидев, как искусно выгибается, кружась вокруг металлического шеста, стриптизерка в зеленом газе – судя по всему, номер только что начался. В гнилом зарубежье, не понимавшем истинного шика, этот шест, судя по фильмам, был в крайнем случае никелированным, но в Шантарске его позолотили – знай наших. «Если она так каждый вечер будет по шесту задом елозить, позолоту частенько подновлять придется», – мимоходом подумала Даша.

– К бару, – сказала она, предупреждая вопрос Романа. – Коктейль хочу пить у стойки бара, как в классических детективах… Пора испытать, наконец.

Что ни говори, это было приятно – сидеть нога на ногу на высоком табурете, обтянутом натуральной кожей, фиксировать недвусмысленные взгляды – платье начиналось далеко от шеи, а кончалось далеко от пола, – радужно посверкивая бриллиантиками в кольцах, посасывать коктейль с видом великосветской небрежности. Не все детективные романы выдуманы от начала и до конца – порой и обычному сибирскому оперу доводится хлебать дорогостоящее пойло посреди самой пошлой роскоши.

Вот только – в первый и последний раз. Это был не ее мир, а потому и не стоило расслабляться до донышка . Чтобы не горевать потом в глубине души…

– Говорят, тут есть эти самые пресловутые кабинеты… – сказала она шепотом, разделавшись со вторым коктейлем. – Слово-то какое маняще-развратное… Насколько тебя знаю, озаботился заказать?

– А как же.

– Вот и пошли, – решительно сказала она, соскользнув с табурета и оправив платье. – Что, в самом деле, лясы точить…

Ничего экстраординарного в кабинете не оказалось – роскошная комната с необъятным диваном и богато сервированным столом, вот и все дела, разве что ванной предусмотрительно снабжен. «Так вот и гибнет романтика», – подумала Даша, поправив волосы и пристроив на столе сумочку.

…Она первая бросилась ему на шею, дрожа от возбуждения. Чувства и ощущения выплясывали шалую чечетку, примитивное желание мешалось с охотничьим азартом, а ненависть – с тоской оттого, что все происходило в последний раз. Возможно, творившееся с ней не имело названия в человеческом языке – а может, с незапамятных времен именовалось предельно точно, но она была не интеллектуалкой, а гончей собакой и просто не знала таких мудреных слов, обозначавших загадки лабиринтов души.

Она прощалась со сказкой, где с самого начала не было никаких иллюзий, а он не знал, что все это в последний раз. Даша с естественным, как радуга, бесстыдством старалась получить все и все испробовать. Яростное колыхание обнаженных тел стало последним аккордом затянувшейся схватки – о чем знал лишь один из участников, а второй, похоже, не подозревал…

Когда она вышла из ванной, уже одетая и подмазанная, а Роман удалился туда, действительность неуловимо изменилась. Затмение чувств было тренированно загнано куда-то в глубины. Она включила магнитофончик, удобно устроилась в кресле и закурила, без особых усилий возвращая холодную деловитость.

Наконец он появился, свеженький и благоухающий «Фаренгейтом», потянулся обнять. Даша легонько отстранилась:

– Сядь. Поговорим…

– О чем?

Он великолепно держался – ни тени напряженности, взгляд невозмутим, ласков. А ведь не может не понимать…

– Давай о чем-нибудь экзотическом, – сказала Даша. – Вроде вольной Сибири, инкорпорейтед. Интересно, ты-то кем будешь? Премьером или министром финансов? Или что-нибудь экзотическое выдумаешь – вроде великого визиря?

Он не шелохнулся, лишь глаза сузились.

А улыбка осталась самой непринужденной:

– Дашенька, ты просто молодец. Я восхищен, серьезно. Красивых женщин у меня было немало, а вот такие умницы попадались вовсе уж нечасто… Говорил я Волховичу, что жить надо скромнее, но поди докажи ему… Впрочем, дело, конечно же, не в потрепушке Волховиче и болтушке Марине?