Александр Бушков - Четвертый тост

Вокруг уже началась работа. Как-то так получилось, что случайный мотоциклист остановился очень уж близко от «сладкой парочки», всего-то метрах в пятнадцати, и, выключив мотор, длинно свистел, таращась на какой-то из балконов: ну, девочку высвистывал, конечно, волосатик… Как-то так получилось, что по улочке с двух разных направлений двинулись одиночные прохожие, равно как и небольшие компании – самого невинного вида и облика. Такси пассажира высаживало – а тот, поддавший, сомневался громко, туда ли его привезли, вроде бы ему в другое место необходимо… И так далее, и тому подобное. В таком вот случае даже профессионалу чертовски трудно определить, где наружка, а где нормальное коловращение жизни. Это, конечно, плюс.

Т е двое не собирались затягивать рандеву до бесконечности, уподобляя его былым выступлениям Л. И. Брежнева. От Скляра к подполковнику перешел большой конверт официального вида, а от подполковника к Скляру – тощенькая невидная папочка с прочно завязанными тесемками, тут же исчезнувшая в портфеле. Короткое, немногословное прощание – и они разошлись, как в море корабли. Не подозревая, что во всех деталях запечатлены для истории на видео. Не подозревая, что начальством велено брать обоих тут же, на горячем.

Плохо только, что Остап торчал на прежнем месте, что, ясное дело, все же не позволяло корректировать недвусмысленный приказ начальства. Ну, поехали…

Скляр успел отойти метров на сорок. А потом лениво ехавший мимо «уазик» самого непрезентабельного вида с неожиданным проворством вильнул к тротуару, молниеносно распахнулась дверца, случайный прохожий с неслучайной ловкостью подсек Скляра в коленках – и тот головой вперед улетел внутрь, где его тут же приняли четыре руки, выкрутили верхние конечности, припечатали мордой к пыльному полу. Секунда – и нет «уазика», словно привиделся…

Подполковник успел отойти самую чуточку подальше – потому что припустил рысцой. Что ему нисколечко не помогло: каким-то чудом вмиг протрезвевший пассажир такси, сказавшийся у щекастого на дороге, крутанул обычную «метелицу» – и подполковник, еще не успев осознать, что с ним происходит, влетел в распахнувшиеся задние дверцы «Газели»-фургона, тут же сорвавшейся с места.

У тех, что ждали в фургоне, было секунд пять на выражение эмоций, не более, о чем они прекрасно знали. И постарались использовать этот невеликий отрезок времени с максимальной пользой. Поскольку из физики известно, что всякое движение, собственно говоря, относительно, можно с чистой совестью сказать, что это именно подполковник в быстром темпе ударялся различными участками организма о костяшки пальцев и ребра ладоней следаков с вымпеловцами. Все, в конце концов, относительно. Главное, внешних следов не осталось никаких. Подполковник оказался настолько глуп, что, болезненно охая и подвывая, заорал:

– Товарищи, это ошибка, я хотел помочь органам!..

За что ему, распластанному, несильно наступили на рожу подошвой кроссовки и грозно посоветовали:

– Заткнись, тварь продажная…

…Остап не мог не видеть магическое исчезновение и своего «пана сотника», и пришедшего на встречу штабного. Увы, он стоял так, что подступиться к нему даже рывком не было никакой возможности. И потому действие застопорилось – мотоциклист, все еще высвистывавший свою девчонку, лихорадочно прикидывал, успеет ли, запустив мотор, рвануть к забору, те двое, что выдавали себя за мирных покупателей у киоска, думали о том же примерно самом, «таксист» запустил двигатель – ему было проще всех, он-то мог непринужденно развернуться так, что пришлось бы проехать аккурат мимо Остапа, а это давало возможности и варианты…

Стоп! Не сводя с «Волги» застывшего взгляда, Остап медленно вынул из-за пазухи левую руку – правую прижимая к груди так, словно удерживал во внутреннем кармане что-то небольшое – и поднял ее явно демонстративным жестом.

На указательном пальце поблескивало железное колечко, в котором понимающий человек моментально мог опознать чеку от гранаты.

Понимающие люди мгновенно и опознали. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы продолжить нехитрые логические умозаключения: если в левой руке чека, то правой, соответственно, прижата к телу граната. А гранаты бывают разные. Разлет осколков у иных такой, что из конца в конец прошьет этот дворик, полный гомонящей детворы. Последствия предсказуемы и страшны.

На чердаке одной из пятиэтажек, у слухового окна, человек в штатском положил руку на плечо снайперу и звенящим шепотом приказал: