Александр Бушков - Стервятник

– Ах, вот что, – сказал он. – Новую статью в Уголовный кодекс ввели – предосудительная беспечность?

– Родион Петрович, не бывает идеальных преступлений. Бывают нераскрытые… до поры.

– Интересно, – сказал он. – Вы прелесть, Дашенька. Расскажите еще что-нибудь интересное? У вас так здорово получается.

«А не убить ли ее? – подумал он с деловой холодностью. – При себе нет пистолета, но Робин Гуду пора и попробовать, как это делается голыми руками…»

Нет, нельзя пока что. Дело даже не в том, что она обучена приемам. Дни сейчас теплые, но вечера холодные. Предположим, от УВД до его дома минут семь ходу, но не шла же она пешком в куцей юбочке и кофточке, под которой нет даже лифчика? Без плаща, без куртки? Не та пора. Значит, ее ждет машина. А может, и микрофончик где-то на ней присобачен… Нет, так просто не подловите. И Эдуарда трогать не буду, он не опасен, а Виталик тем более…

– Приятно было посидеть. – Она встала. – А пообщаться – еще приятнее.

– Извините, если чем обидел, – говорил он, провожая рыжую стерву в прихожую. – Но право слово, вы так хороши в этом наряде, что и святой не удержится… Если я вас сейчас хлопну пониже талии, это будет считаться оскорблением сотрудника милиции при исполнении?

– Нет, – сказала Даша, не оборачиваясь. – Но руку в запястье я вам вывихну.

– Почему не сломаете?

– Потому что перелом был бы неадекватным ответом. Сие уже подсудно. А насчет вывиха нужно еще доказать, что это я постаралась… – Она распахнула дверь. – Всего хорошего, Родион Петрович, до встречи…

– Всегда к вашим услугам.

Он стоял на площадке, прислушиваясь. В самом деле, внизу заработал мотор легковушки, она медленно отъехала от подъезда. Родион мысленно поздравил себя за предусмотрительность и трезвый расчет.

Соседская дверь распахнулась. Сосед с оглядочкой выбрался на площадку, перегнулся через перила, глянул вниз, обернулся к Родиону:

– Ушла?

– Ага, – сказал Родион.

– Слышь, братила… – Сосед, дыша пивом, нагнулся к его уху. – Ты ко мне, как человек, – я к тебе аналогично… Сегодня с обеда тихари крутились по подъезду. Ко мне тоже заходили.

– И что? – хладнокровно спросил Родион.

– Насчет тебя упражнялись. Когда приходишь, да когда уходишь, да кто к тебе ходит, да что я видел… Ничего я не видел, понял? Так ему и говорю – в натуре, сосед сплошной интеллигент, по досточке ходит, то в консерваторию, то Бетховена читать…

– Ты смотри, не перестарайся там, – сказал Родион мрачно.

– Не, я так, для красного словца… Чего меня учить? Сосед у меня приличный, говорю, ничего за ним не замечал отроду, и вообще я его вижу раз в сто лет… – Положительно, он таращился на Родиона с нескрываемым уважением. – Тебя спросить можно?

– Ну?

– Ты эту кошку, – он кивнул в сторону лестницы, – частным образом трахаешь или она приходила дознавашки снимать?

– Да пристает с вопросиками… – сказал Родион солидно. – И то ей знать надо, и это, любопытная до ужаса…

– Значит, не трахаешь?

– Я бы трахнул, братила, – сказал Родион с приличествующей, по его мнению, в такой ситуации гнусной ухмылкой. – Так не дает…

– Ты смотри, поаккуратней с ней… Знаешь, кто это? Дашка по кличке Рыжая, замначальника городской уголовки. Опасная, блядь, гремучая змея, к ней подходить надо в скафандре или сразу бежать за темные леса… Прикинь. Двух моих кентов, сука рыжая, запечатала на строгий, а ребята, я тебе скажу, были по жизни крутые и хвосты рубить умели… Ты с ней поберегись. Не давай вцепиться. Если и есть звезда с зубами, так это Дашка…

– Учту, – сказал Родион.

– Я тебя, в натуре, предупредил, прикинь… Как сосед соседа. – Похоже, ему очень хотелось подольше похвастать собственным благородством и лихостью. – Ты мне вовремя слово кинул, я и подчистил все шероховатости, теперь я тебе кидаю…

– Спасибо, – сказал Родион. Вспомнил Сонины уроки и поправился: – Благодарю. Извини, некогда…

– Пивка не хочешь?

– Да нет, некогда…

Заперев дверь, он добросовестно напряг память. Пожалуй, и правда что-то такое слышал. Эта фамилия – Шевчук – в свое время в разговоре всплывала… Вадик? Лика? Зойка?

Зойка. И ее неизвестно от кого унаследованная страсть к криминальному чтиву. Вот оно…

Родион почти бегом направился в Зойкину комнату. Никогда в жизни не лазил в ее шкафчик, но теперь не до отцовской деликатности. Две пятитысячных бумажки, помада, начатая пачка «Кэмела» – ах ты соплюшка… – старенький плюшевый медведь с приколотым на груди значком «50 лет в КПСС» (регалия Раскатникова-деда), русское издание «Плейбоя»… нуда, вот она, толстенная папка с вырезками.