Илья Деревянко - Инфернальная реальность

– Послушай, хлопец, не надо в кошки-мышки играть! – рассердился Владимир. – Выкладывай всю правду! Ну?!

Коля упорно молчал, мелко подрагивая коленями.

– Предлагаю взаимовыгодную сделку, – сменив тактику, вкрадчиво произнес бывший спецназовец. – Вас, я слышал, частенько санитары зашибают? Так вот, будешь со мной откровенен – дам поддержку. Тебя и твоих друзей ни одна падла тронуть не посмеет. Согласен?!

– Я толком не знаю! – тихо молвил «косила». – Только слышал краем уха.

– О чем?

– О молодых девчонках в отдельных палатах...

– Можешь с ними побеседовать? А то со мной они не желают откровенничать!

– Зачем вам?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – улыбнулся Ермолов. – Ну так как?

– Хорошо, – согласно кивнул Коля. – Поговорю. Когда вы снова заступаете на дежурство?

– Послезавтра вечером. Смотри, парень, не подведи. А ежели санитары полезут – популярно объясни. Вова Ермолов запретил вас обижать. Тому, кто не послушается, он живо кишки на уши намотает. Усек?

– Да.

– Отлично. Теперь возвращайся в отсек. Нас не должны видеть вместе.

Коля двинулся было к двери, но вдруг замер на полпути:

– Будьте осторожны с Уткиным, – еле слышно шепнул он. – Это очень опасный тип. В нем постоянно чувствуется нечто жуткое, нечеловеческое, и, похоже, он что-то против вас замышляет. Когда вы ушли пить водку с медсестрой, Уткин сразу вышел из ступора, перекосил рожу и прорычал страшным, не своим голосом: «Сержантик ищет неприятностей. Придется наказать! И не только его! Всех вас!»

– Наказать! Ишь, Геракл выискался! – пренебрежительно фыркнул Владимир. – Кишка тонка! Тем не менее спасибо за заботу. Ну иди, иди!

«Вербовка агента прошла удачно, – оставшись в одиночестве, мысленно констатировал бывший спецназовец. – Поддержка для «косил» – мощный стимул. Санитары им впрямь прохода не дают. Куражатся как заблагорассудится!.. Уткин... Гм, действительно загадочная личность. Сантехник с образованием семь классов рассуждает о Древнем Египте, рисует на груди непонятные иероглифы. И... слишком много знает! Допустим, о Свиридовых он слышал здесь, в психушке. Из которой, по словам Филипповны, годами не вылезает. Бормотня о Горе, Исиде – заурядный бред. Запомнил случайно имена египетских божеств, облек в форму якобы древнего эпоса... Иероглифы на груди – просто бессмысленные закорючки, поза. Да Бог ты мой! Психи не на такие выкрутасы способны! Ледяная кожа... Организм душевнобольного – вещь непредсказуемая. Но с какого хрена он знает Половинкина, живущего на другом конце города, мое воинское звание, базу под Грозным и даже ее неофициальное название?! Я ведь тут ни с кем не делился армейскими воспоминаниями, а «Шанхай» по телевизору точно не показывали».

Так и не найдя вразумительных ответов на данные вопросы, Ермолов досадливо сплюнул на пол. «Нужно завтра обязательно встретиться с Серегой», – решил он, выходя в коридор... Остаток ночи прошел без приключений...

Утром, вернувшись со смены домой, Ермолов вздремнул пару часов, принял контрастный душ, побрился, выпил три чашки крепкого кофе, съездил в институт, поспев как раз к началу важного семинара, и после занятий, ближе к вечеру, навестил Половинкина. Сергей встретил приятеля радушно, с ходу предложив «раздавить баночку домашнего вина», присланного родственниками с Кубани. С момента последнего визита Ермолова обстановка в квартире студента МГУ существенно изменилась: бесследно испарились многочисленные статуэтки древнеегипетских божков и безобразные ритуальные маски. Исчезли широкоформатные цветные фотографии сфинксов и фресок в усыпальницах фараонов. На стенах висели православные иконы. Однако Владимир поначалу не обратил на это особого внимания. Глотнув из вежливости терпкого красного вина, он незамедлительно перешел к делу:

– Вот, Серега, бред шизофреника, касающийся древнеегипетской тематики. Может, тебя заинтересует?

Ермолов включил диктофон на проигрывание:

– «Ре сильно обрадовался. Он сказал Эннеаде: «Ликуйте! Падите ниц перед Гором, сыном Исиды!» И Исида сказала: «Гор стал правителем Египта. Боги Эннеады торжествуют», – закаркал в наступившей тишине неприятный голос Уткина.

– Бред шизофреника, говоришь? – переспросил Половинкин, дважды прослушав запись от начала до конца. – Кто он? Профессор-египтолог?