Илья Деревянко - Кровная месть

Все эти дни я усердно слонялся по различного рода увеселительным заведениям, где любили собираться чечены. И ждал, когда со мной попробуют выйти на контакт кровники Вахи. (Извините, теперь уже Шамиля.) По легенде, я пребывал в затяжном запое и выглядел соответствующим образом – небритая физиономия, заплывшие, красные глаза. (Перед походом в очередной кабак закапывал в них специальные капли.) Нетвердая, пошатывающаяся походка, мятый костюм, несвежая рубашка… Заказывал я каждый раз большое количество спиртного и минимум закуски. Мы с Рябовым предусматривали два варианта поведения горских мстителей:

1. Осторожное наведение «мостов» в процессе совместного застолья, а потом попытка подкупа.

2. Захват в плен вашего покорного слуги и опять-таки подкуп, но уже с позиции силы и за несравненно меньшую сумму. (Лично мне второй вариант представлялся более вероятным.) Так или иначе, но в обоих случаях я должен был иметь на плечах ясную, трезвую голову, а посему чуть ли не горстями глотал нейтрализующие алкоголь таблетки. Однако «объекты» почему-то не спешили действовать. Наверное, присматривались. К исходу пятого дня моих скитаний я очутился в ресторане «Корчма», принадлежащем некоему господину Ахметову.

Часы показывали начало восьмого вечера. В отделанном под старину зале вкусно пахло жареным мясом с приправами. Между столиками курсировали светловолосые, длинноногие официантки славянской внешности. С вызывающими разрезами на груди и в предельно коротких юбочках. Насколько я знал, они не только разносили блюда, но и удовлетворяли похоть посетителей. Правда, не всех желающих, а лишь тех, на кого указывал метрдотель. (Тоже, кстати, славянин.)

«Нравятся „зверям“ наши бабы, – ковыряя вилкой в холодной закуске, мрачно думал я. – Хлебом не корми – дай русскую блондинку в постель затащить! Ладно, если в одиночку, а то ведь зачастую „хором“ дерут, скоты! У-у-у, басурмане вшивые! Был бы я президентом, обязательно издал бы закон – подобных типов поголовно кастрировать в принудительном порядке. Как минимум! А сутенеров, вроде здешнего „метра“, голыми возить по городу, предварительно вываляв в смоле и перьях. Хотя нет. Пожалуй, маловато будет! Лучше…»

– Эй ты, чыго рассэлся?! – наступив мне на ногу, прорычал здоровенный, низколобый чечен. – В морда хочишь, да?!

Неподалеку маячили трое его соплеменников, схожей комплекции, явно изготовившиеся к нападению. «Ага, вот они, родимые! – подумал я. – Вышли наконец на контакт. По варианту номер два. Не пожелали дипломатию разводить. Предпочли грубый наезд. Гм! Неудивительно. „Звери“ они и есть „звери“. Вышеуказанные мысли вихрем пронеслись у меня в голове, а тело тем временем начало действовать. Свободная нога, резко разогнувшись в колене, ударила нохчу носком ботинка в пах, а правая рука схватила со стола полупустую бутылку и с размаху опустила ее на башку согнувшегося от боли джигита.

В том, что хам со товарищи посланы Халиловым и Рашидовым, я нисколько не сомневался. Это раньше, в начале девяностых годов, чечены борзели в центре России почем зря, и тогда«низколобый» мог прицепиться к русскому просто так, куража ради. Но теперь, после двух кровавых войн и частых, болезненных для организмов столкновений с демобилизованными солдатами и побывавшими в Чечне ментами, Н-ские нохчи значительно присмирели. Ведут себя относительно культурно и стараются не нарываться на неприятности. По крайней мере в людных местах…

Между тем оглушенный чечен тяжелым кулем повалился на пол, а его приятели с яростным рыком бросились ко мне. Вскочив со стула, я опрокинул на них стол, (чем привел нападающих в некоторое замешательство) и коротко, без замаха, врезал ближайшему нохче кулаком в висок. Он упал очень удачно, прямо под ноги оставшимся двум землякам. Один из них, потеряв равновесие, рухнул спиной на пустующий столик, проломил его своей тяжестью и очутился на полу, присыпанный обломками стола и завернутый в накрахмаленную скатерть, словно в саван. Другой падения избежал, нанес мощный боковой справа (от которого я ушел низким нырком) и, напоровшись диафрагмой на мой локоть, с хрипом осел на бесчувственные тела подельников. Тем временем сломавший стол абрек по-змеиному вывернулся из скатерти и ловко, со спины, выпрыгнул в боевую стойку. В руке у него тускло сверкнул финский нож.

– Проклятый кяфир [6], – по-чеченски прорычал он и начал медленно, грамотно сближаться со мной. Левая нога впереди, левая рука перед корпусом, а правая сжимает нож у бедра, нацеленный острием вниз. «Опасный тип», – мысленно отметил я и, едва джигит достиг зоны досягаемости, в падении выбросил обе ноги вперед. Левая зацепила носком его переднюю лодыжку, а правая с силой треснула по колену. В тот момент, когда я достиг пола, самортизировав падение плечом, отвратительно хрустнул сломанный сустав противника. С утробным ревом он повалился в противоположную от меня сторону, но рукоять ножа не выпустил. «Действительно, опасен, зараза!» – я собрался добить нохчу ногой, из положения лежа, как вдруг…