Илья Деревянко - Всадники смерти

– Получай, ведьма! – рявкнул он, нанеся новый удар – пяткой, с подскоком в грудь. Мерзкая девка с хрипом рухнула в заросли засохшего, прошлогоднего кустарника. Загораживавшие дорогу «капюшоны» растерянно зашептались.

– Ух, твари ряженые, загрызу!!! – заорал Агафонов, бросаясь на них.

Убийцы шарахнулись в стороны. Проход освободился. Не искушая больше судьбу, Петр собрал остатки сил и ринулся наутек. Дальнейшие события запомнились смутно, будто в тумане. Каким-то чудом он выбрал правильное направление, на одном дыхании миновал кладбище и, опередив сквернословящих позади преследователей, выбежал прямиком к своей машине, стоящей все там же, на обочине шоссе. Каким-то чудом сумел самостоятельно доехать до больницы. Последним ярким впечатлением были расширенные в ужасе глаза сторожа у ворот...

Реанимационное отделение

Долговодской городской больницы.

Последний предрассветный час.

– Обалдеть как человеку досталось! – стоя у койки жертвы «капюшонов», сказал дежурный врач Курочкин сопровождающей его девятнадцатилетней медсестре. – Эк изуродовали, злодеи! Воистину – времена нынче дикие. Новое средневековье!

– Жаль! – сочувственно вздохнула девушка. – Видный был мужчина!

– Ну почему же был?! – усмехнулся в густую бороду врач. – Ты судишь эмоционально, поверхностно. Я же, напротив, хладнокровно, с сугубо медицинской точки зрения! Операция прошла успешно, основные показатели в норме, сердце работает почти как у здорового, головной мозг не поврежден. Правда, у него огромная потеря крови, но... если до сих пор не умер, значит, выкарабкается! Крепкий мужик. Спортсмен небось! В ближайшие день-два, думаю, восстановится сознание, и он сможет внятно общаться с окружающими! То-то оперативникам радости будет!

– Вы уверены, Пал Палыч? – недоверчиво приподняла бровки медсестра.

– Процентов на девяносто! – твердо заявил Курочкин и, немного помолчав, поправился: – Ну, может, на семьдесят пять!.. Ладно, с ним вроде порядок! Идем проведаем остальных пациентов...

Когда плановый обход [9] завершился, Пал Палыч отправился в комнату отдыха, с наслаждением улегся обратно на кожаный диванчик и спустя короткий промежуток времени басовито захрапел.

Тогда молоденькая медсестра осторожно вернулась к кровати потерпевшего. Мужчина ровно дышал во сне. Подсоединенная к мускулистой руке капельница исправно перекачивала в вены назначенные докторами препараты. Никаких угрожающих жизни симптомов действительно не наблюдалось. «И впрямь выкарабкается, бугай!» Миловидное девичье личико внезапно превратилось в отвратительную злобную маску.

– Ну не-е-ет! – щерясь, прошипела она. – Ошибается, наш уважаемый эскулап! Не будешь ты, голубок, «внятно общаться с окружающими»! Не станешь радовать ментов откровениями!

Медсестра вынула из кармана халатика пять ампул клофелина, по очереди вскрыла и аккуратно влила их содержимое в капельницу. Больной тревожно забормотал во сне. Девушка ехидно усмехнулась: «Ага! Чувствуешь угрозу, но сделать-то ни черта не способен! Ути-пуси. Ну сдыхай, сдыхай, спортсменчик!!!»...

Клофелин начал действовать примерно через десять минут. Лицо прикованного к койке человека стало постепенно бледнеть, а спустя полчаса сделалось уже белее подушной наволочки. Все это время стоящая рядом медсестра наблюдала за несчастным с сатанинским злорадством.

– Прощай, красавчик! – в конце концов шепнула она и бесшумно удалилась...

При следующем обходе заспанный Пал Палыч с удивлением констатировал смерть «крепкого мужика» от острой сердечно-сосудистой недостаточности. «Н-да уж! – растерянно подумал Курочкин. – Не стоило мне давеча выпендриваться со скоропалительными прогнозами! Натурально опозорился перед девчонкой, олух самоуверенный!.. А вообще-то, если честно, человеческий организм – штука на редкость непредсказуемая!!!»

Вторник 27 мая.

11 часов утра.

– Сотрясение мозга, рассеченный затылок, смещенный перелом левого предплечья, трещина грудной клетки, резаная рана левого плеча, значительная потеря крови. Плюс разнообразные ссадины да ушибы. По сравнению с предшественником тебе, можно сказать, повезло!

– С каким еще предшественником? – страдальчески прохрипел Агафонов. Он лежал на койке, в палате интенсивной терапии хирургического отделения. Облаченный в стерильный халат Белогорцев примостился на стульчике рядом с капельницей. В воздухе пахло лекарствами.