Андрей Дышев - Демоны римских кварталов

Из последних сил Влад выгнулся дугой, и Жезу потерял равновесие. Его повело в сторону, он уперся рукой о землю, и в этот момент Влад сумел подняться на колени и ударом плеча свалить Жезу на землю. Полы хитонов спутались, глаза противников налились кровью, и руки сплелись, как змеи. Влад придавил правую руку Жезу и попытался разжать его пальцы. Жезу, скрипя зубами, завыл, словно зверь в предсмертной агонии. Горячий пот ручьями стекал по лицу Влада и падал в пыль. И он тоже закричал – от боли и бессилия, а потом вцепился в запястье Жезу зубами. Жезу наотмашь ударил его по лицу, но Влад, как бульдог, не ослабил хватку, и Жезу, не в состоянии больше терпеть острую боль, разжал пальцы. Страшный шрам, словно плугом вскрывший ладонь… Замысловатые фигуры, легко, с мучительной болью врезающиеся в память… Символ Власти… Влад зажмурил глаза, чувствуя, что он уже близок к той грани, за которой начинаются безволие, покорность и страх… Ему под руку попался булыжник с острыми краями, пальцы сжали его, оторвали от земли. От удара Жезу закричал не своим голосом. Влад замахнулся второй раз, и снова булыжник с отвратительным звуком впечатался в ладонь Жезу, разбивая ее, размазывая контуры круга, превращая кожу и мышцы в кровяную кашицу, с хрустом дробя кости и суставы…

Жезу оттолкнул Влада от себя, сжал свою изуродованную, источающую черную кровь ладонь в неосознанном порыве спасти ее, сохранить разваливающиеся волокна, собрать их по частичкам. Он кричал от боли и ужаса, лицо его было перекошено до неузнаваемости, а глаза были до предела наполнены злобой.

– Что ты сделал?!

Жезу двинулся на Влада, который еще не успел подняться с колен. Склонившись на секунду, Жезу оголил щиколотку, к которой веревкой был привязан кинжал, выдернул его и направил лезвие на Влада.

– Что ты сделал?!

Разбитая рука висела плетью, в левой Жезу сжимал кинжал. Теряя рассудок от нечеловеческой злобы, он кинулся на Влада. Тот, уже не в состоянии сопротивляться, машинально откинулся назад, но тотчас споткнулся о валун, упал на спину и последним, отчаянным движением отбил кинжал от себя. Жезу не успел повторить выпад. Он упал на Влада, охнул, напрягся, задрожал всем телом и стал обмякать.

Тень толпы накрыла их. К тяжелому запаху крови добавился смрад дыхания. Влад скинул с себя вялое тело, перевернул его на спину. Кинжал зашел в грудь Жезу глубоко, по самую рукоятку.

– Я не убивал его, – пробормотал Влад, едва найдя в себе силы подняться на ноги. – Он сам… Я не хотел этого…

Его оправдание было жалким и бессмысленным. Никому не нужны были сейчас его слова, да и мало кто их услышал. Толпа, окружившая его и бездыханное тело Жезу, прессовалась, задние ряды напирали, и тем, кто стоял впереди, приходилось напрягаться, чтобы не наступить на откинутую руку Жезу с обезображенной ладонью.

Влад обернулся. Повсюду шум дыхания, злобные глаза. Серая влажная масса была насквозь пропитана агрессией и жаждой убийства. Круг сжимался. Народ жаждал крови.

– Я не убивал его! – крикнул Влад уже не столько ради истины, сколько от отчаяния.

– Господь наш… – прошептал кто-то сутулый, сгорбленный, упал на колени, ткнулся головой в край пропыленного, обрызганного кровью хитона Жезу. – Мессия… умер!!!

И только тогда до Влада дошло, что он натворил. Нет, он не просто убил Жезу.

Он убил веру.

Объявили посадку на рейс до Харькова. Перед входом в терминал Влад остановился.

– Все, Мари, спасибо. Дальше я сам… Поезжай домой.

– Я лечу с тобой, Влад.

– Мари, ты понимаешь, что…

– Это мое личное дело, – перебила она. – Не надо здесь стоять, на нас уже смотрят полицейские.

Они зашли в терминал через разные входы. Какой-то сердобольный юноша со сноубордом за спиной помог Владу занести в зал сумку. Влад, стараясь вести себя естественно, стал расспрашивать парня, на каких склонах еще вдоволь снега. Полицейский, стоящий на входе, проводил их долгим взглядом, но не остановил. Регистрация пассажиров на рейс Рим – Харьков подходила к концу. Мари стояла у колонны и поглядывала на стойку, рядом с которой уже не было пассажиров, а персонал тем не менее оставался на местах, и ползла лента багажного эскалатора.

– Мне не нравятся их лица, – произнес Влад. – Мари, я еще раз тебя прошу: вернись домой.

Он нервничал и теребил край лямки сумки. Стоящие за стойкой работники аэропорта терпеливо вглядывались в зал. На электронном табло еще горел номер рейса, следующего в Харьков. Мари не сводила с них глаз. Прислонившись плечом к колонне, она дышала часто и глубоко, словно спринтер перед решающим забегом.