Андрей Дышев - Два шага на небеса

– Нет, – сказала она тихо сама себе. – Только не это! Они все испортят! Этого нельзя допустить! Этого нельзя…

– Ты не сможешь переубедить капитана, – предупредил я. – Он настроен очень решительно.

– Смогу, – жестко проговорила Алина и покосилась на подушку.

– Не будь идиоткой! Если ты вздумаешь угрожать ему пистолетом, то сойдешь на берег Кипра под конвоем полицейских и уже никогда не найдешь убийцу Валеры!

Я удивился тому, что смог так быстро убедить ее отказаться от оружия. Алина кивнула и принялась ходить по каюте, крепко обняв себя за плечи.

– Что же делать? – бормотала она. – Что же делать? Если они его посадят в трюм, то капитану придется сообщить об этом инциденте в полицию. Полиция наверняка временно арестует его, начнутся разбирательства… Это будет конец, он уже не сможет…

Она не договорила, подошла к столу и с щелчком раскрыла сумочку из коричневой замши.

– Кирилл, – произнесла она, не поворачиваясь, – в душевой на полочке стакан – принеси, пожалуйста, воды.

Волнуется, подумал я, валерьянка, водичка и головная боль. Этого, впрочем, следовало ожидать.

Открыв дверь душевой кабины, я взял с полочки стакан, предварительно выудив из него зубную щетку, мельком взглянул на «жиллеттовский» станок, как на свое постыдное недавнее прошлое, наполнил стакан до половины водой и вернулся к Алине.

– Столько хватит? – спросил я.

Не открывая рта, Алина утвердительно промычала, взяла стакан и прильнула к нему губами. Она допила его до дна, поставила его на стол и медленно вытерла ладонью губы.

– Ни в какой трюм они его не посадят, – глухим голосом произнесла она, сделала шаг назад и опустилась в кресло.

Чувствуя неладное, я взглянул на стол и увидел опустошенную упаковку от таблеток. Я схватил ее и поднес к глазам. Клофелин! Сильнодействующее снотворное!

– Ты что?! – крикнул я, отшвыривая упаковку в сторону. – Ты сколько таблеток выпила?! Ты соображаешь, что сделала?!

Я стоял перед Алиной на коленях и тряс ее за плечи. Она не сопротивлялась, лишь морщилась от боли.

– Беги за врачом, иначе будет поздно, – прошептала она. – Двенадцать штук… Беги, не тяни…

Ее взгляд плыл, лицо побелело, дыхание стало частым и неглубоким. Я схватил Алину под мышки, поднял на ноги и потащил к раковине. Она слабела настолько быстро, что в душевой уже не могла стоять на ногах. Я открыл кран и сунул голову девушки под струю.

– Пей! – кричал я. – Быстрее!.. Слушайся меня!

Алина крутила головой, плевалась и пыталась укусить меня за палец, которым я давил ей на язык. Вдруг она резко дернула головой, выпрямилась и взглянула на меня полными смертельного ужаса глазами.

– Я умираю!! – не своим голосом крикнула она. – У меня кружится голова… Я не хочу… Пожалуйста, спаси меня… Я не хочу умирать!!

– Дошло наконец! – заорал я. – Соображать надо было, что делаешь! Пей воду!

По ее лицу градом скатывалась вода, мокрые волосы налипли на лоб и щеки, глаза начали закатываться, рот безвольно раскрылся, и девушка стала оседать на пол. Она уже висела на моей руке, вдруг необыкновенно потяжелев. Я понял, что слишком медлил, когда увидел, что Алина проглотила горсть снотворного, что стремительно теряю ее, и, испытывая ужас от убийственной скоротечности времени, принялся бить девушку по щекам, не позволяя ей заснуть.

– Не спать! – орал я.

– Не хочу… умирать… – все слабее произносила Алина.

Она боролась с собой, зрачки ее находились в постоянном движении, то закатываясь под веки, оголяя страшные мертвецкие белки, то фокусируя полный мольбы взгляд на мне. Ей стало по-настоящему страшно, игра со смертью, которую она сгоряча затеяла, оказалась слишком опасной и все глубже затягивала ее за черту, за которой начиналась пустота. Она корчилась над раковиной, пытаясь избавиться от отравы, со стоном кусая мои пальцы, а я продолжал бить ее по лицу, поить с ладони и давить на язык. Она находилась в пограничном состоянии между сознанием и бессознательностью, и в те мгновения, когда она переставала реагировать на мои команды и ее голова безжизненно сваливалась под шипящую струю воды, я с ужасом думал, что это конец.

Я поставил ее на колени перед раковиной – она не могла самостоятельно стоять, и кинулся в коридор. Каюта Виктора была заперта, и я едва не выломал ее, обрушив град ударов.

– Доктор! – кричал я. – Доктор, откройте!

Я выбежал на палубу, ногой раскрывая перед собой двери. Яхта казалась крохотной и тесной, как клетка для птиц. Я ударился плечом о стойку под тентом на корме, а мгновение спустя налетел лодыжкой на кожух лебедки на носу. Виктор сидел в шезлонге, глядя на горизонт по ходу яхты. Он только увидел мое лицо, как сразу же вскочил. Мне казалось, что для объяснений потребуется слишком много времени, и произнес только одно слово: