Андрей Дышев - Классная дама

– Что ж вы молчите? – весело спросила Ольга Андреевна.

Знала бы она, что мой язык свело судорогой! Бабник я, вот в чем моя беда. И она это прекрасно знает… Я потянулся к бардачку, чтобы взять оттуда фонарик. Коленка учительницы мешала мне, но она ее не убрала. Моя ладонь скользнула по теплому нейлону. Ольга Андреевна не шевельнулась.

– Не слышу ответа, господин журналист!

Я открыл крышку бардачка и вынул фонарик.

– Вы можете подождать меня здесь, – сказал я. – Думаю, я недолго…

На воздухе мне стало немного легче. Неодолимая природа! Человек со своим высокоразвитым социальным сознанием в вечном конфликте с ней. А она без устали, каждое мгновение заставляет его жить по законам животного мира.

Я подошел к исписанному забору, посветил на него и сразу выяснил музыкальные пристрастия молодежи Кажмы, затем узнал, кто лох, кто козел, а также кто кого любит и, наконец, принял во внимание, какую футбольную команду здесь считают чемпионом.

Экономя энергию в батарейках, я выключил фонарик, и тотчас темнота схватила меня за руку.

– Я с вами, – услышал я голос Ольги Андреевны. – Мне одной страшно.

Она прижалась ко мне, и я почувствовал, как ее волосы коснулись моей щеки. Мы пошли по дороге вдоль забора. Учительница задевала каблуками камешки, они цокали и шуршали. Я бы предпочел идти в полной тишине.

– Не торопись, – прошептала она. – Я еле успеваю…

Мне показалось или же она в самом деле перешла на «ты»?

Мы приблизились к темному контуру ворот. Я опять включил фонарик. Одна створка была помята, словно на ней испытывали прочность своих лбов бараны. Луч света обежал створку по периметру и вдруг куда-то провалился.

– Там есть проем, – сказал я.

– Не ходи, – прошептала Ольга Андреевна и обхватила мою руку, словно альпинист страховочную веревку.

– Почему?

– Я боюсь…

– Тогда возвращайся к машине.

– Нет, там еще хуже… Пойдем домой. А сюда приедем завтра утром. Я замерзла. Я хочу под горячий душ…

Это был запрещенный прием. Я скрипнул зубами и упрямо пошел к воротам. Химице ничего не оставалось, как последовать за мной. Мы остановились у гнутой створки. Я посветил в проем. Луч света выхватил из темноты небольшой двор, заставленный по окружности бочками, и стоящее углом здание с выбитыми в окнах стеклами.

– Мы здесь не пролезем, – сделала излишне пессимистический вывод Ольга Андреевна. Я не стал говорить ей, что здесь запросто пролезет беременная самка бегемота, и нырнул в проем.

Во дворе химического института было так же уютно и спокойно, как в самом глухом углу городского кладбища в полночь. Я стоял посреди двора и светил по сторонам. Луч перебегал с бочек на какие-то ржавые конструкции, оттуда на мрачные черные окна корпуса, спускался по кирпичной стене к висящей на одной петле двери и терялся где-то в глубине территории.

Шурша плащом, Ольга Андреевна пролезла через проем. Я понимал, что она не испытывала большого восторга от этой ночной прогулки, но я был упрям и делал то, что считал нужным. Когда химица снова повисла на моей руке, я почувствовал, что она дрожит. Бедняжка! Она страдала, и неизвестно, ради чего! Я нащупал в темноте ее пальцы. Они были ледяные.

– Когда же ты угомонишься? – прошептала она.

Я не стал отвечать. Ольга Андреевна думала о своем и потому не могла меня понять. Я же доверял своей интуиции, которая внятно говорила мне, что Белоносов, приехавший вчера вечером на такси и сошедший около водонапорной башни, прячется где-то здесь.

– Постарайся идти тихо, – шепнул я учительнице и повел ее к корпусу, дверь которого висела на одной петле.

Мы приблизились к крыльцу. Я заметил, что свет фонарика становится все более слабым – старые батарейки стремительно садились. Чтобы не остаться вообще без света, пришлось выключить фонарик и некоторое время стоять в полной темноте в ожидании, когда глаза привыкнут и станут хоть что-то распознавать.

– Один ученик рассказывал, – прошептала Ольга Андреевна, коснувшись губами моего уха, – что видел здесь худого поросенка, обросшего серой шерстью и с длинным голым хвостом.

Я повернул в ее сторону лицо. Не знаю, где находился источник света или же туман светился сам собой, но я смог различить во мраке контур ее лица и слабый отблеск широко раскрытых глаз.

– Наверное, он его поймал и съел? – шепотом спросил я.

– Кого?

– Худого поросенка?

– Это был не поросенок, – после недолгой паузы ответила учительница. – Это была крыса-мутант. Здесь их тьма-тьмущая. Они жрут синтетические гормоны…