Андрей Дышев - Кодекс экстремала

«ДЕНЬГИ «МИЛОСЕРДИЯ»: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ» – так была озаглавлена заметка. «Органы правопорядка, – писал журналист, – снова блестяще продемонстрировали свою беспомощность и трусость. Закрытие дела об убийстве Эльвиры Милосердовой «за отсутствием состава преступления» – не просто насмешка над правосудием, а настоящее издевательство над чувствами тысяч вкладчиков, которые потеряли все свои сбережения и вместе с ними надежду на то, что власти восстановят справедливость. Допустим, что следственные органы и в самом деле не нашли состава преступления, что Милосердова погибла в результате несчастного случая, однако странным представляется то, что «отсутствие состава преступления» было выявлено только после недвусмысленного заявления Виктора Гурули о вкладах в АО некоторых членов правительства и руководителей органов правопорядка. В настоящий момент коммерческий директор АО получает естественное удовольствие от того, как ему удалось схватить за ухо правоохранительные органы, особенно если принять во внимание, что эти уши уж слишком явно и все чаще торчат из-за каждого куста, усаженного криминальными колючками. Вряд ли можно предположить, что господин Гурули испытывает какие-либо опасения, но на всякий случай хочется успокоить его: Виктор Резоевич, оформляйте загранпаспорт спокойно, вас не посадят. Зачем нашей власти в очередной раз доказывать хорошо известную истину: народ обирается с ее молчаливого согласия, ибо за это согласие хорошо платят?»

– Здорово он высек ментов, правда? – спросил Леша. – Вот тебе, кстати, еще одна версия относительно Гурули.

– Мы уже обсуждали ее, – ответил я, возвращая газету Леше. – Фиктивный счет на мое имя, конечно, открыт не без его помощи. Но не думаю, что он лично занимался убийством Васильевой.

– Если я не ошибаюсь, завтра ты встречаешься с ним?

– Ты не ошибаешься.

– Ты не должен идти туда, – твердо сказал Леша. – Выкинь это из головы. Ты не должен идти туда ни в коем случае!

Я посмотрел на Лешу, пытаясь увидеть в его глазах, насколько он интересуется нашей встречей, и вдруг почему-то стал лукавить.

– Видишь ли, мне уже самому кажется, что нет смысла в нашей встрече. Я хотел, чтобы бомж опознал в нем любовника Татьяны. Но бомжа уже нет, значит, очная ставка отменяется.

– Вот это правильно, – согласился Леша.

– Решено, – произнес я, прерывая затянувшееся молчание. – Я не пойду туда. Гурули от нас никуда не денется. Нам надо кинуть приманку для другой, более крупной рыбки.

Леша понял, кого я имел в виду.

– Ты считаешь, что Милосердова в этой истории – самая крупная фигура?

Он не спрашивал. Он скорее хотел услышать подтверждение. Но я отрицательно покачал головой.

– Ты правильно сказал – фигура. Милосердова, как и Гурули, как еще кое-кто, – всего лишь фигура. А есть еще гроссмейстер… Так когда, ты говоришь, у тебя заканчивается отпуск?

Об отпуске Леша ничего не говорил, это я нарочно сменил тему разговора. Пора было выводить Лешу из этого водоворота. Туман рассеивался, и теперь более или менее четко я видел поле предстоящих баталий и абрис позиций противника. Вокруг меня, как тень, обозначилась зона повышенной опасности, и любой человек, находящийся в этой зоне, имел все шансы попасть вместе со мной в перекрестие прицела.

– Дня три еще есть, – ответил Леша, не совсем ясно понимая, для какой цели я об этом спросил.

– Вот и хорошо! – Я опустил руку на плечо Леше и слегка сжал его. – Вот и хорошо, – повторил я. – За эти три дня ты просто обязан наловить не меньше дюжины крабов. И в прощальный вечер мы с тобой закатим пир.

Леша смотрел на меня. Глаза его были наполнены грустью, как у пса, которому предстоит разлука с хозяином. Все правильно. Человеку должно быть грустно, если он перестает вдруг быть кому-то нужным.

– Вашей рукой, Аркадий Федорович, только отдыхающих по вечерам пугать, – сказал я, пожимая белую, в гипсе, ладонь ваятеля, словно поздоровался с ожившей статуей.

Скульптор и художник Аркадий Демчук зимой жил в Питере, а с апреля по ноябрь находился в Судаке. Здесь у него был свой дом, доставшийся в наследство от отца. Дворик, обнесенный сеткой-рабицей, напоминал то ли музей под открытым небом, то ли площадку для съемки какого-то авангардистского фильма – он ощетинился всевозможными гипсовыми статуями, словно бор корабельными соснами. Чтобы пройти к крыльцу и не задеть какого-нибудь каменного атлета с диском, надо было ловко лавировать, уподобляясь лыжнику на трассе слалома. Насколько мне было известно, в Питере хорошо шли его морские пейзажи, а здесь Демчук работал для души, почти что бесплатно. Правда, недавно он получил крупный заказ от какого-то дома отдыха и теперь лепил декоративные вазы для парка и обнаженных Венер – для парадной лестницы.