Андрей Дышев - Кодекс экстремала

Этот человек сбил меня с серьезного тона, на который я был настроен, и одномоментно снял раздражение, накрученное не без помощи Леши. Я хотел ответить ему гробовым тоном, что пожаловали мы к нему по поводу убиенной Милосердовой, но вышло совсем другое:

– Видите ли, ваш адрес дал мне Володя Кныш. Но он очень просил на него не ссылаться, что, собственно, я и делаю.

– А-а! – почему-то обрадовался Блинов, положил свои руки на наши с Лешей плечи и повел в дом. – Это тот блондинистый лейтенант с васильковыми глазками? Как он поживает? Как и прежде, распугивает своим большим пистолетом курортников на пляже?.. Вы самогонку пьете?

Из распахнутой настежь двери нам под ноги кинулась какая-то обезумевшая курица, и я просто чудом не наступил на нее. Блинов как-то смешно выругался, что-то вроде: «Чтоб щи из тебя прокисли!» Он первым зашел в дом. Мне достаточно было беглого взгляда по прихожей и комнате, чтобы определить жилище закоренелого холостяка, но все же я уточнил:

– Вы один здесь живете?

– Почему один? – немного обиженно ответил Блинов, смахивая с круглого допотопного стола несвежую скатерть и кидая ее куда-то в угол. – У меня кошка есть, псина немолодая, но умная, куры и прочая тварь… Присаживайтесь, мужички! Кто где может. – Он подошел к холодильнику, стоящему здесь же, в комнате, заваленному сверху стопками книг и толстых тетрадей, открыл его и несколько мгновений смотрел в пустую утробу, почесывая затылок. – Вот черт! – пробормотал он. – А мне казалось, что здесь еще кусок мяса завалялся. Наверное, котяра слямзила.

Он решительно хлопнул в ладони и сказал:

– Ладно! Сейчас произведем вскрытие курицы, а потом я угощу вас чахохбили. Вы когда-нибудь ели настоящий чахохбили – с кинзой и обжаренными на открытом огне потрошками?

Мы с Лешей переглянулись и, кажется, заметили на физиономиях друг друга тень отвращения. Лично я видел в лице Блинова только патологоанатома, но никак не повара.

Блинов, кажется, догадался о наших чувствах. Он замер, подозрительно глядя то на меня, то на Лешу.

– Так-с, – проговорил он. – И вы тоже. Вот вам и ответ на вопрос, почему я живу один… – Он вышел из комнаты. – Цып-цып-цып!.. Иди сюда, идиотка!.. Видите ли, мужички! – крикнул он нам из прихожей. – Я не допускаю к плите женщин. Это мое хобби и, если хотите, принцип, унаследованный от моих предков-мусульман. Мясо должен готовить только мужчина. Большинству женщин, которых я приводил в этот дом, это очень нравилось. Но потом, когда я рассказывал им о своей работе, они брезгливо кривили свои мордашки, как только что вы, и наутро уходили, больше не возвращаясь… Удивительная впечатлительность! Я ведь не предлагаю жаркое из покойника, которого потрошил накануне!.. Эй, кто будет держать курицу за ноги?

Я толкнул Лешу локтем и показал глазами на дверь. Он снова скривился.

– Ты же анестезиолог! – пристыдил я его, призывая к мужеству.

Это подействовало, Леша вышел, и через минуту я услышал удар топора и булькающие хрипы обезглавленной «идиотки».

– Заливай кипяток! – командовал Блинов. – Так, отлично. Теперь общипаем. Это я сам сделаю… Значит, вы, насколько я понял, из милиции? Или притворяетесь милиционерами? И пришли поговорить со мной, разумеется, не о живописи?.. Когда в таком случае вы намерены поговорить? Я имею в виду – до еды или, так сказать, в процессе?

– До еды! – в один голос ответили мы с Лешей.

– Как будет угодно.

Блинов вошел в комнату, вытирая руки тряпкой.

– Ну-с, что вас интересует?.. Простите, не знаю, как величать.

Мы по очереди представились. Блинов вынул из буфета трехлитровую банку, на дне которой плескалось мутное пойло. Когда он разливал жидкость по стаканам, я некстати вспомнил какую-то дикую байку про то, как студенты мединститута украли с кафедры патологии и каких-то там аномалий заспиртованный человеческий эмбрион, уникальный экземпляр выкинули, а спирт преспокойно выпили.

– За знакомство! – предложил Блинов и одним махом вылил жидкость в рот.

Я медленно цедил самогонку, изо всех сил проталкивая ее в отчаянно сопротивляющийся желудок. Не знаю, как справился со своей порцией Леша, но Блинов смотрел на нас обоих с ухмылкой.

– Итак, – повторил Блинов. – Вы задаете вопросы, а я по возможности на них отвечаю. Только быстро! И мы нальем еще по одной.

– Нас интересует Милосердова, – сказал я.

Блинов молча склонил голову набок и поднял указательный палец вверх, словно хотел сказать, что это зона особая, затем встал с табуретки и стал ходить по комнате.