Андрей Дышев - Моя любимая дура

Я с трудом нащупал кнопку, опускающую стекло. Милиционер приближался, как палач, готовый затянуть на моей шее виселичную петлю. Надо взять себя в руки. Ведь я невиновен, невиновен! И буду с остервенением доказывать это, сколько бы времени, сил и здоровья на это ни понадобилось!.. Он приблизился. Не разглядеть выражения его лица в сумерках. Нет, не станет он спрашивать у меня документы. Он уже все знает. Операция «Перехват» или какой-нибудь там «Бросок кобры». Сейчас он попросит вытянуть руки и защелкнет на запястьях наручники.

– Фары, – сказал милиционер.

– Что? – Я не понял, о чем он, и подумал, что ослышался.

– Фары включать надо, когда буксируешь автомобиль! – громче потребовал он. – Подзабыл ведь правила, дружочек, а обязан знать их назубок. Ибо кровью они писаны, понял? Человеческой кровью!

И он сразу забыл обо мне. Повернулся ко мне спиной, снял с головы шлем, промокнул платком лоб и не торопясь пошел в темноту.

Я не мог поверить, что мое стремительное падение в бездну внезапно прекратилось и я будто обрел крылья… Что он сказал про человеческую кровь? Он заметил на «девятке» кровь?

Я сильно ткнул пальцем в клавишу, врубающую свет фар. Для надежности выключил и тотчас включил снова. Горит, светит, лупит так, что из темноты выперли стоящие на обочине дороги кусты и деревья, мелкий мусор, пластиковые бутылки и даже чьи-то оголенные ноги в зарослях самшита. Фу-ты ну-ты! Нельзя же прокалываться на таких мелочах! В самом деле, что ли, подучить правила? Взялся за рычаг и заметил, что рука дрожит.

Через двести метров дорога закончилась тупиком. Темный, мрачный тупик, заставленный мусорными баками. Лучшего места не придумаешь! Ах, думал я, выходя из машины и торопливо сматывая буксировочный трос, что со мной сотворила судьба-злодейка! Я, словно крыса, с упоением воспринимаю этот вонючий темный тупик. Мне здесь комфортно и спокойно. Здесь я чувствую себя в безопасности. Нервы отдыхают. Родней дома стала эта клоака.

Скованными движениями я открыл заднюю дверцу «девятки». Мертвый водитель пребывал в той же позе, только голова чуть завалилась вбок, и его нос уткнулся в вентиляционную решетку панели. Я принялся протирать платком все, к чему мог прикоснуться, – ручки дверей, бардачок, руль и даже стекла. Невольно я помогал убийце замести следы и тем самым усложнял работу криминалистов. Уму непостижимо – я делал благое дело какому-то негодяю, мокрушнику! Как порой жизнь выворачивает извечные понятия наизнанку… Под ногой я почувствовал какой-то маленький, перекатывающийся предмет, вроде крупной горошины. Наклонился, поднял гильзу от пистолета. Такой раньше я никогда не видел. Совсем крохотная, по высоте не больше сантиметра. Я хотел было протереть ее и положить на коврик, на естественное место, но неосознанное побуждение заставило меня сунуть ее себе в карман. Может быть, я расхотел выпускать из рук эту тоненькую ниточку, связывающую меня и убийцу?

Я оставил «девятку» в том же состоянии, в каком она была, когда первый раз забрался в салон. Не забыл оставить в гнезде ключи зажигания и чуть приоткрыть заднюю дверцу. Теперь уголовному розыску придется поломать голову… Хотя еще неизвестно, кому больше придется ломать голову – милиции или мне.

Возвращался домой я по самым узким и темным улочкам, причем кружил по ним по нескольку раз, проверяя, нет ли за мной «хвоста». С каждой минутой я все дальше и дальше удалялся от черной машины, в которой, прижавшись лицом к рулю, сидел мертвец. Но даже тогда, когда я оказался дома, запер дверь на все замки и накатил стакан теплой водки, облегчения не наступило.

Сомнамбулистическое состояние, в котором я провел остаток ночи, трудно было назвать сном. Я не мог сказать точно, как поздно перестал думать о «девятке» и убитом водителе и в котором часу утра снова начал перетирать в уме эту тему. Мысль моя работала почти беспрерывно. Когда моим размышлениям стали мешать вопли кошек, доносящиеся через распахнутую настежь балконную дверь, я понял, что наступило утро и бесполезно изображать спящего.

Нетрудно представить мое состояние. Я даже опустил глаза, войдя в ванную, чтобы не увидеть отражение своей физиономии в зеркале и тем самым окончательно не испортить себе настроения. Голова гудела, в глазах – песок, в горле – комок. Стоя под душем и изо всех сил массируя темечко и затылок, я думал о том, как теперь распорядиться внезапно свалившейся мне на голову проблемой. Идти в милицию в качестве свидетеля спешить не стоило. Вовсе не для этого я потел вчера вечером рядом с трупом, отыскивая выход из ситуации. Но делать вид, будто ничего не произошло, жить и работать в привычном русле – тоже негоже. Мое безмятежное существование может оборваться в любое мгновение. Невозможно предвидеть, по какому пути пойдет следствие, насколько умными окажутся сотрудники уголовного розыска. Если они кинутся по моим следам, то следственный изолятор в самое ближайшее время мне гарантирован. А потому завоеванную такими трудами и нервами свободу я должен использовать только на то, чтобы найти себе безупречное алиби. Иными словами, к моменту встречи с милицией я должен иметь на руках веские аргументы.