Андрей Дышев - Ненужное зачеркнуть

Из глубины квартиры донеслось приглушенное жужжание. Я подождал ровно столько, сколько нужно человеку, чтобы проснуться, встать с постели и одеться. Но дверь не открылась. Я позвонил настойчивей. Упрямство или врожденная индифферентность Кондрашова начала меня нервировать. Я надавил на кнопку и не отпускал ее до тех пор, пока с тихим щелчком не открылась соседняя дверь. В образовавшуюся щель высунулось помятое, ослепленное лампочкой лицо немолодой дамы. Некоторое время она молча щурилась и шевелила бровями, точнее, тем местом, где они должны были расти. Взгляд ее был задумчивым, немного недоуменным.

– Вы что, сговорились все? – спросила она, растягивая звуки, как жвачку.

– Как вы думаете, Кондрашов дома? – спросил я.

– Что? – отрывисто переспросила женщина, округляя подсохшие, будто вяленые губы, и если бы я ее не видел, то подумал бы, что этот звук издала пробка, выскочившая из бутылки.

Я повторил вопрос. Дама явно страдала бессонницей и потому не торопилась. Она вздохнула, оперлась о дверь и стала медленно покачиваться туда-сюда. Дверь скрипела.

– Вы не первый, кто об этом спрашивает. Пришли бы все сразу… Танька у матери. Страшно ей было дома… – Она усмехнулась и покачала головой. – Можно подумать, что мама ее утешит!

– Танька – это его жена? – уточнил я.

– Вдова, – поправила женщина, глядя на меня со снисхождением.

Дама меня запутала. Наверное, мы говорили о разных людях. На всякий случай я еще раз глянул на номер квартиры.

– Мне нужен Юра Кондрашов, – с четкой артикуляцией сказал я, да еще руками помахал, помогая выразить мысль жестами.

Женщина скривила губы, чуть опустила голову и стала смотреть на меня исподлобья.

– Вы притворяетесь или на самом деле того? – произнесла она. – Слышали звон, да не врубились, где он… Вы чего сюда толпами шастаете, людям спать не даете? Нет здесь никого! Танька к матери ушла, страшно ей… А похороны будут послезавтра, не раньше.

– Чьи похороны? – проговорил я, чувствуя, как у меня начинает першить в горле.

– Вот же человек! – всплеснула руками женщина. – А для чего вы сюда пришли? Выразить соболезнование вдове, так ведь? Или вы не знаете, что Кондрашов утонул сегодня?

– Не знаю, – едва смог произнести я.

– Тогда объясняю для тех, кто не в курсе: Юрчик утонул сегодня в обед. Заплыл за буек и пошел ко дну. Не рассчитал силы. Потому что посерьезней надо относиться к жизни. А не так что шалтай-болтай…

Я качал головой, не в силах поверить в то, что услышал.

– А где… где его жена?

– Вдова? Молодой человек, я ж вам русским языком сказала: у матери. Перейдете наш двор, зайдете в соседний дом, второй подъезд, первый этаж, квартира налево… Господи, чувствую, что сегодня всю ночь буду справочным бюро работать…

Ошеломленный известием, я пошел по лестнице вниз. На пролете между этажами остановился.

– Подождите, не закрывайте дверь! – крикнул я, быстро возвращаясь.

Женщина простонала, даже глаза закатила, но то, что общение со мной доставляло ей удовольствие, она скрыла плохо.

– Ну что еще? Нет, это не ночь, это пресс-конференция какая-то!

– Вы сказали, что сегодня сюда приходил еще кто-то?

– Приходил, – кивнула женщина, опираясь локтем о дверной косяк и запуская в волосы пальцы. – Часа три назад. Тоже с Юрчиком хотел повидаться.

– Молодой? Старый?

– Молоденький… Как вы. Но, правда, тщедушный, плечики узенькие, ножки тоненькие, зато личико гладенькое, аж светится.

– Как зовут, не сказал?

– Пардон, познакомиться не успела.

– Может, этот? – спросил я, показывая помятое фото Макса.

Женщина хотела взять снимок в руки, но я не дал.

– Ой! – удивилась она. – А с кем это он обнимается? Лицо знакомое!

– Чье лицо знакомое?! – крикнул я.

– Да этой… девчушки!

– А парня лицо знакомое? Это он был здесь?

– Вроде он. Такой же худенький… Только на снимке уж слишком счастливый… А тот, что приходил, был кислый, как перестоявшая капуста. Но вот девчушку я точно где-то видела! Она его любовница или просто подруга?

Я выбежал в ночной двор, раздавленный чувством какой-то смутной беды. Даже если бы это ужасное происшествие случилось на самом благоприятном фоне, далеком от какого бы то ни было криминала, все равно я бы засомневался, что Юрка утонул из-за трагической случайности. Кондрашов всю жизнь прожил на море, ходил под парусом, прекрасно чувствовал себя в воде и несколько раз участвовал в марафонских заплывах. Я не мог поверить в то, что он утонул только потому, что заплыл за буек, и я без каких-либо колебаний отнес его гибель к тому же ряду, где уже стояли стрельба в «Балаклаве», покушение на меня и убийство Ирины. Кто-то целенаправленно и методично уничтожал всех тех, кто прямо или косвенно был причастен к выступлениям фальшивого Вацуры перед публикой.