Андрей Дышев - Ненужное зачеркнуть

Я вернулся в опустевшую квартиру, сохранившую запах каких-то лекарств, встал посреди прихожей и стоял так долго-долго в полном оцепенении.

Я только положил коробку на прилавок и еще ничего не успел произнести, как диспетчер заказов, в ярко-красной футболке с рисунком пиццы на груди, завалила меня стандартным набором вопросов:

– Претензии по качеству? Когда была доставлена? Сегодня? В котором часу? Адрес?

Она не отрывала глаз от экрана монитора, быстро щелкала по клавишам и всем своим видом показывала, что с подобного рода претензиями разбирается легко и быстро, ибо качество ее пиццы абсолютно и непоколебимо, как качество солнечного света или темноты ночи. Я продиктовал адрес Ирины. Диспетчер повернула монитор так, чтобы я тоже мог видеть экран.

– По этому адресу пицца не доставлялась, – сказала она. – Вот полный список заказов.

– Но пицца ваша?

– Пицца наша, – легко согласилась диспетчер. – Но заказа на ее доставку не было.

– А кто же ее доставил? – растерялся я.

– Не знаю, – с удовольствием ответила диспетчер и озарила меня непрошибаемой улыбкой.

– Могу я хотя бы узнать, когда она была куплена? – спросил я.

Диспетчер взяла коробку, посмотрела на ее дно, покачала головой.

– А чек у вас есть?

– Чека нет.

– Тогда я вам ничем помочь не могу.

Она даже не поинтересовалась, какие у меня претензии к качеству ее продукции, а я не стал говорить, потому как это уже не имело смысла. Все было ясно. Пиццу Ирине привез неизвестный мужчина, не имеющий к этой пиццерии никакого отношения.

Последние сомнения в качестве пиццы отпали. Она не была испорчена или просрочена. В нее не положили нечаянно несъедобный гриб. В пиццу умышленно добавили яд, чтобы отравить Ирину. Но за что? Кому она помешала? Кому мы с ней сделали плохо?

Парадоксальность ситуации ставила меня в тупик. Нам объявили беспощадную войну, но я не знал, кто это сделал и, главное, по каким причинам. В эту историю в какой-то степени был вплетен некий Константин Григорьевич Батуркин. Какую-то странную роль в этой истории играл Макс, я держал его в уме, но на задворках, словно красивую и замысловатую штуковину, но неизвестно для чего предназначенную. А началось все с появления фальшивого «Вацуры», который дал несколько концертов под моим именем, последний из них закончился автоматной стрельбой. А не значит ли это, что…

Я остановился на пешеходном переходе. Зажегся зеленый, но я продолжал стоять. Сухонькая старушка с белоснежными кудрями под черной потертой шляпкой посмотрела на меня снизу вверх, улыбнулась новеньким зубным протезом и сказала:

– Что же вы растерялись? Вперед!

С этими словами она взяла меня под руку и перевела на другую сторону улицы… Так вот что произошло! Приговорили вовсе не меня. Приговорили того артиста, который выступал под моим именем, и теперь я ношу чужой грех, чужое проклятие, и жизнь моя ничего не стоит, как у заклейменного раба. Самозванец как-то не так повел себя на сцене. Он сказал нечто такое, что очень не понравилось кому-то из зрителей. Настолько не понравилось, что зритель взял автомат и выстрелил. Убить не получилось. Он попытался убить меня на моей же лестничной площадке. Опять неудача! Он выследил меня у цветочного киоска и снова дал очередь. Потом он узнал, что у меня есть подруга, и ее решил уничтожить. Дикое, свирепое упорство! Это как надо обидеть человека!

Я уже знал, что мне надо делать: искать самозванца и выяснять у него, что он плел со сцены. Немедленно! И не стоит дожидаться, когда Ирину выпишут из больницы. Нет худа без добра – ей там намного безопаснее.

Желание приступить к расследованию было очень велико, и я был готов тотчас сорваться с места и поехать в Евпаторию, в Севастополь, искать, спрашивать, вероломно внедряться в театры, гримерные и квартиры. Но все-таки проявил благоразумие. Надо было забежать домой, переодеться, взять документы и деньги. И про Ирину не следовало забывать.

В продуктовом магазине я набрал понемногу всяких деликатесов, которые, как мне казалось, должны понравиться моей подруге (у меня из головы вылетело, что Ирину наверняка посадят на жесточайшую диету!). Купил несколько ломтиков балыка, грудинки, баночку лососевой икры и, сам изнемогая от голода, присовокупил ко всему этому копченого цыпленка. Затем забежал в парфюмерию и там набрал массу разных принадлежностей для комфортной жизни в некомфортных условиях. В итоге получилось два увесистых пакета. И все-таки чего-то не хватало. Какой-то логической безделушки. Тут мой взгляд упал на палатку с исчерпывающим названием «Курортные товары». На веревочках болтались мягкие игрушки. Я долго прицеливался то к голубому ослику с большими смешными зубами, то к печальному волчонку в кожаной курточке и очках. Мне хотелось, чтобы игрушка напоминала Ирине меня.