Андрей Дышев - Отсрочка от казни

– Я убью его! Я утоплю его в этой цистерне. Мерзавец! Трухлявая плесень! Клоп вонючий! Я изрешечу его пулями, как эту дурацкую бочку!

– Хватит, Леся, остановись, – сказал я. – Хватит убивать.

– Что?! – Она круто повернулась ко мне, хищно нацелив на меня свой орлиный нос. – Что ты сказал?

– Вы действительно весьма двусмысленно выразились, – проявила солидарность Мила.

– А с вами я вообще предпочитал бы не разговаривать и не иметь никаких дел, – сказал я, повернувшись к Миле.

– Поздно, – со вздохом ответила она.

Большой тенью, заслонившей луну, к нам приблизился Влад. От него исходил запах прелой одежды.

– Значит, так, – негромко сказал он. – Этот не до конца облучившийся засранец от радости совсем мозгами поехал. Все время смеется и икает. При нем вести себя спокойно, ругательствами (он выразительно посмотрел на Лесю) и резкими движениями на конфликт не провоцировать. Я беру его на себя.

– Как вы благородны и отважны! – не преминула съязвить Мила. – Где же вы раньше были?

– В цистерне плавал, – не моргнув глазом, ответил Влад.

Спор оборвался. Мы прислушались к ночной тишине, на широком и чистом поле которой переливалось лишь журчание воды, льющейся из дыр.

– А-а-у-у!! – донеслось до нас. – Дамы и господа! Довольно играть в прятки! Отзовитесь!

Недалеко, по другую сторону состава, скрипели доски, гулко стучали по настилу ботинки. Через минуту фигура Филина показалась за сцепкой между вагонами. Он перелезать к нам не стал, положил на замок, как на стол, автомат, опустил локти, повел головой, одаривая нас всех безумно-счастливой улыбкой, и, очень напоминая лектора за кафедрой, сказал:

– Дамы и господа! Я рад видеть вас всех живыми и здоровыми в этом забытом богом уголке земли! – Он сделал паузу, снова оглядел всех и тоном крайнего удивления произнес: – А что это вы все такие грустные? Что случилось с вашими красивыми глазами?.. Разве только у меня одного есть повод радоваться жизни?.. А, господин Уваров? Не окажись в цистерне вода, вы летели бы сейчас над пустыней в виде маленького черного облака. Так что это вы так набычились? Вы еще не сопоставили цены цистерн и жизни? Еще не поняли, в каком безусловном выигрыше оказались? Вам еще неясно, что более блестящей сделки в вашем глупом бизнесе уже никогда не будет?

Он перевел взгляд на Милу.

– А вы, госпожа Тихонравова? Неужели вы так сильно переживаете по поводу того, что, как шило в мешке, не удается сохранить в тайне ваши связи с лидером исламского движения? Какая ерунда! Не расстреляют же вас за это, в самом деле! Ну, разразится в думе очередной скандал. Одним больше, одним меньше. А я подарил вам жизнь! Я для вас – все равно что вторая мама. Любите меня!

Он добрался до меня:

– Господин Вацура! Вы не устали играть благородного человека? Это так утомительно – играть всю жизнь, без выходных и отпусков, и лишь на унитазе становиться самим собой. Вы продемонстрировали нам всем, что дорожите своей репутацией больше, чем жизнью. Вы беспокоитесь о том, что подумают о вас люди, когда вас не станет… Верх идиотизма! Какая вам, к черту, разница, что о вас подумают потом? Вы мне объясните, какой смысл всю жизнь работать на имидж, словно это главное, что в нас есть? Жизнь сама по себе – смысл, и нет ничего более глупого, чем искать в ней что-то еще… Мне вас жаль.

Филин перевел взгляд на Лесю и, вопреки моему ожиданию, задал ей всего один короткий вопрос:

– Пойдешь со мной?

– Нет! – жестко ответила Леся и отвернулась.

По лицу Филина пробежала тень, словно луну на мгновение закрыло облако.

– Прощайте! – сказал он, повесил автомат на шею, повернулся и растаял в темноте.

Минуту никто из нас не шелохнулся и не проронил ни слова. Наконец, Влад возвестил:

– Четвертый час! Ну, что? Будем спать, любители жизни?

Он зевнул – так же фальшиво, как и говорил. Я понял, что слова Филина его здорово задели. Значит, я был не одинок в своих чувствах.

Не знаю, где скоротали ночь наши дамы, но мы с Владом предпочли свежий воздух. Из нескольких матрацев и одеял мы соорудили прекрасное ложе под звездным небом. Я спал крепко, и даже львиный храп Влада, разносящийся по всему ущелью, меня не беспокоил. Но с восходом солнца стало нестерпимо жарко, и нам пришлось срочно перемещаться в тень, ближе к цистернам.

Пока мы перетаскивали матрацы с одного места в другое, сон развеялся, мозги просвежились, и спать расхотелось. Цистерна, казавшаяся бездонной, продолжала щетиниться струйками, и мы с Владом не только приняли душ, но и предусмотрительно наполнили водой все пустые бутылки и банки, которые нашли в вагоне.