Андрей Дышев: Семь желаний

– Он хотел меня убить, – сказала Ольга, вставая с кровати.

Несколько стволов целились мне в голову. Один из омоновцев подошел ко мне, толкнул меня на стену и обыскал. В комнату вошел лысый мужчина в пиджаке. Он курил на ходу, часто затягиваясь. Взгляд его был добрый и печальный, как у старой собаки.

– Руки, – попросил он и защелкнул на моих запястьях «браслеты».

Что-то я упустил. Что-то очень важное. Оно отложилось в памяти, как узелок: не забыть, проверить, довести до конца…

Омоновец опустил руку мне на плечо и подтолкнул к выходу. Лысый пошел первым, словно я был слепым, а он – мой поводырь. Мы вышли в гостиную. Я остановился и посмотрел на камин.

Да, именно камин! Я беспокоился, чтобы не забыть, и все-таки забыл! Начисто вылетело из головы! Тогда меня что-то насторожило, какой-то незначительный факт. Он беспокоил недолго, как крошечная заноза.

– Вперед! – крикнул омоновец.

– Подождите! – сказал я.

Следователь обернулся, вскинул брови. Я вспомнил! Вот что меня насторожило: Ольга не позволила мне разжечь камин. Это было, когда все собрались в гостиной. Я должен был изобличить Леру. В гостиной было холодно и сыро, и я уже подготовил дрова…

– Подождите, – повторил я.

Ольга стояла в пустом дверном проеме – белая как смерть – и смотрела на меня.

– Надо проверить дымоход, – сказал я следователю. – Это очень важно.

– И что мы должны там найти? – спросил он равнодушно.

– Пожалуйста, проверьте!

Следователь кивнул одному из омоновцев. Тот подошел к камину, пригнулся, оперся одной рукой на дрова, а другую руку просунул в дымоход. У меня сердце замерло в груди от томительного ожидания. Прошла секунда, вторая, третья…

Омоновец выпрямился. Он сжимал в руке маленькую подушку в некогда розовой атласной наволочке. Сейчас она была покрыта бурыми пятнами и вымазана в саже.

– Через эту подушку был застрелен Марко, – сказал я.

– Кем? Вами? – уточнил следователь.

– Ольгой, – ответил я.

Она продолжала неподвижно стоять в проеме, напоминая большую картину в полированной дубовой раме.

– Ложь, – произнесла она. – Эту подушку кто-то похитил из моей комнаты. Я ее обыскалась.

Омоновец положил подушку на стул. Следователь склонился над ней, затем приподнял за уголок, осматривая со всех сторон.

– На экспертизу, – сказал он.

Я подумал, что в этой гостиной ничего интересного уже сказано не будет. Но вдруг распахнулась дверь, и вошла Лера. Она тяжело дышала, словно только что бежала по лестнице. Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза. Потом ее взгляд скользнул по моим рукам, сцепленным наручниками.

– Вы что-нибудь хотели? – спросил следователь.

– Да, – ответила Лера. – Я забыла вам кое-что сказать. Правда, не знаю, пригодится ли вам эта информация…

– Ну, говорите, – поторопил следователь.

Омоновцы, Ольга, следователь и я замерли, глядя на Леру.

– В девятом часу вечера Марко позвал меня к себе, – сказала Лера, переводя растерянный взгляд со следователя на Ольгу и обратно. По мне ее взгляд проходил так, будто я стал невидимым. – Я заметила, что он был очень взволнован. Ходил по комнате, раскидывая ногами одежду. Он сказал: «Мне только что звонили из института генетики человека и подтвердили, что все-таки я отец твоего будущего ребенка».

– Какого ребенка? – переспросил следователь, кидая окурок в камин.

– Дело в том, что я беременна, – глупо улыбаясь, ответила Лера. – Уже на четвертом месяце.

Вот это новость! Я от удивления даже рот раскрыл. Так вот почему эту чудилку на солененькое тянуло, и она в обморок падала! Я повернул голову и посмотрел на Ольгу. Если сказать, что это известие ее шокировало – значит, не сказать ничего. Мне показалось, Ольга сейчас рухнет без чувств. Глаза ее были широко раскрыты, лицо и шея покрылись пунцовыми пятнами, ногти впились в ладони.

– Да, – продолжая улыбаться, заверила Лера. – Это так. Марко сначала не поверил мне, когда я сказала ему, что беременна от него. Он думал, я спала с кем-то другим. Вот потому и решился на генетическую экспертизу… И вот я в его комнате. Он начал уговаривать меня, чтобы я согласилась на аборт. А как я могла на это согласиться? Ведь это грех! И вообще, маленькие детишки такие ведь хорошенькие, правда? Тогда Марко предложил мне сто тысяч долларов, а я все равно отказалась. Он предложил двести тысяч. Я еще подумала: какие огромные деньги водятся у этого бессовестного человека…

– Спасибо, – сказал следователь. – Можете идти.