Андрей Дышев - Семь желаний

Я подумал, что если сейчас нечаянно чихну, то Кика получит разрыв сердца. Быстрее бы она ушла. Что ей здесь нужно? Чайник? Соль? Нож? Но почему она не зажигает свет? Почему ведет себя так осторожно, словно воровка в чужом доме?

Наконец она отошла от стола. Медленно, на цыпочках Кика подошла к плите, постояла рядом с ней несколько секунд, о чем-то напряженно думая.

Лера коснулась губами моего уха и едва слышно шепнула:

– От вас нафталином пахнет… Как от Плосконоса.

Прежде чем я закрыл ей рот ладонью, она успела добавить:

– Вы что, в одном шкафу с ним прятались?

Убить ее мало за такие фокусы! Нашла время говорить про запахи. И все же это интересное открытие – оказывается, от меня, как и от Плосконоса, пахло нафталином. Наверное, я нахватался от него этой вони, когда прижимал его к стене.

Кика повернулась и пошла к двери, но посреди кухни остановилась и вдруг опустилась на корточки. Теперь я видел ее всю. Девушка держала в руках керосиновую лампу. Вот что ей понадобилось! Наверное, она предусмотрительно запаслась источником света на тот случай, если кто-то снова вырубит электричество.

Но Кика собиралась использовать керосинку для других целей. Я смотрел на нее и не мог понять ее манипуляций. Сидя на корточках, девушка осторожно сняла стеклянную колбу, положила ее рядом с собой и покачала лампу, определяя, много ли в ней керосина. Затем она стала свинчивать форсунку. Ей не хватало сил, рука скользила, Кика сердито сопела. Она подняла голову и посмотрела по сторонам – удивляюсь, как она нас не заметила! Нашла тряпку, накинула ее на форсунку и наконец свинтила ее.

Дальнейшие ее действия вообще невозможно было объяснить логически. Кика вылила чуть-чуть керосина на пол, отставила лампу в сторону и, чиркнув зажигалкой, попыталась поджечь маслянистую лужицу. Пламя зашипело и погасло. Кика чиркнула еще раз. Тот же результат. Я видел, как девушка нервничает и злится. Я ничего не понимал. Допустим, керосиновая лужица вспыхнула бы, как спирт. И что дальше? Зачем Кика это делает? Она пытается спалить кухню? Но проще было бы зажечь конфорку и поднести к ней край шторы.

Лера многозначительно взглянула на меня, словно хотела сказать: вот, мол, какие тут дела творятся, а ты на меня бочку катишь! Странное поведение Кики мне еще ни о чем не говорило, но наступил удобный момент, чтобы вылезти из-под стола в роли охотника, а не загнанного в западню зверя. И, конечно, грешно было не воспользоваться случаем взять Кику на пушку.

Когда девушка в четвертый раз поднесла к керосину зажигалку, я выполз из-под стола и спокойно сказал:

– Это не так делается. Керосин сам по себе не горит.

Эффект от моего появления был просто поразительным. Кика сразу потеряла дар речи и лишь негромко вскрикнула. Зажигалка выпала из ее руки. Глядя на меня сумасшедшими глазами, она попятилась, но вскоре уперлась в стену. Полагая, что я сейчас буду ее убивать, Кика выставила вперед руки и, едва ворочая языком, произнесла:

– Не подходи…

Пришлось мне приостановить свою решительную атаку и дать задний ход.

– Спокойно, – сказал я, присаживаясь на сервировочный столик. – Не надо кричать. Я тебя пальцем не трону. Но ты должна во всем признаться.

– В чем признаться? – эхом отозвалась Кика.

Тут некстати за моей спиной выросла фигура Леры. Появление столь одиозной личности, обвиненной во всех смертных грехах, вызвало у Кики прилив чувства собственного достоинства. Она стала быстро приходить в себя, и я понял, что потеряю власть над ней до того, как она признается в своем несуразном поступке.

– Нам все известно! – попытался надавить я. – Признайся сама, лучше будет! Зачем тебе понадобилась лампа?

– Чтобы разбить ее о твою голову! – огрызнулась Кика. – Ты меня напугал!

– Зачем ты пыталась поджечь керосин? – уже без всякой надежды атаковал я.

– Холодно стало!.. А вы, значит, засаду тут организовали?

Я не испытывал большого счастья оттого, что Кика приняла нас с Лерой за сообщников. Лерка по уши сидела в уликах, и я должен был держаться от нее на приличной дистанции. Но продемонстрировать свой нейтралитет Кике было бы подлостью по отношению к Лере – какой бы грех на ее душе ни висел.

– Да, – ответил я сквозь зубы. – Мы организовали здесь засаду. И ты, кукушка, попалась.

– Никуда я не попалась, – уже с полной уверенностью ответила Кика и, мстительно улыбнувшись мне, пошла к двери. При этом она старательно виляла бедрами.

В моей «пушке», на которую я собирался брать Кику, оставался последний снаряд, и я не преминул выпустить его.