Андрей Дышев - Семь желаний

– Вы говорите, это был он?

– Он – в смысле злодей, – поправила Виолетта и коснулась большого деревянного кулона на груди. – Может быть, это была представительница прекрасного пола. Может быть. Но запаха духов я не почувствовала. А по духам я с завязанными глазами определю, кто есть кто. Вашу Леру я исключаю, хотя она как раз не пользуется духами. Лера единственная, кто забрал свою записку. Ей от меня уже ничего не надо.

– Вы уверены, что она взяла свою записку? – Я сделал ударение на слове «свою».

– Ой, ой, ой! – замахала руками Виолетта и едва не задела мое лицо. Она уже почти касалась меня своей грудью и слегка вытягивала в мою сторону шею, будто хотела меня поцеловать. – Не задавайте мне компрометирующих вопросов. Я ни в чем не уверена. Это не мое дело. Приедет милиция и во всем разберется. А я постараюсь сохранить улики.

– Вы смелая женщина.

– Спасибо, золотой мой! – ответила Виолетта, втягивая воздух широко раскрытыми ноздрями. – Спасибо…

Она вдруг изменилась в лице и резко отшатнулась от меня. Я услышал, как она сопит. Ее глаза сузились и буквально утонули в морщинах, отчего стали напоминать чернослив.

– Что-нибудь не то? – спросил я и машинально посмотрел на подошвы своих ботинок.

– Не то, – подтвердила Виолетта. Она перестала принюхиваться и медленно попятилась от меня.

Мне стало неловко, и я на всякий случай обнюхал рукава своей куртки.

– Вам, наверное, что-то показалось, – предположил я, желая возродить наш доверительный разговор.

– Ага, – кивнула Виолетта, – показалось… Не вздумайте ко мне приближаться. Я выцарапаю вам глаза.

– Вы меня с кем-то путаете.

– Милиция разберется, с кем я вас путаю… И как это вы сразу нашли щиток, где свет включается? – развивала свои подозрения Виолетта.

Она поравнялась с дверью своей комнаты. Не сводя с меня глаз, сняла с шеи шнурок с ключом, открыла дверь и быстро скрылась в комнате. Щелкнул замок.

Я еще раз обнюхал себя, пожал плечами и решительно направился по коридору в поисках выхода из этого дурдома. У торцевого зарешеченного окна коридор уходил вправо и оканчивался ступенями, ведущими в полуподвал. Я спустился вниз и открыл деревянную дверь с ажурной резьбой и цветными витражными стеклами.

Это была кухня, обставленная дорогой мебелью со встроенной техникой. Прикрыв дверь и не зажигая света, я подошел к окну. Прекрасно! Верхняя половина окна едва возвышалась над сугробами. Из него можно было выбраться незаметно и не привлечь внимания дворника, если вдруг тот случайно окажется неподалеку.

Я взобрался на разделочный стол, сдвинул ногой кастрюли и банки с крупами и стал открывать шпингалет. От фонарей, освещающих двор, в кухню проникало достаточно света, но у шпингалета была какая-то замысловатая конструкция, и мне никак не удавалось сдвинуть медную задвижку вниз. Когда у меня уже лопнуло терпение и я решил сбить шпингалет топориком для разделки мяса, за моей спиной раздался протяжный вздох.

Я обернулся. На пороге стояла Лера. Я с трудом ее узнал. Что значит одежда для женщины! Сняла свою громоздкую шубу и изменилась неузнаваемо. Сейчас она была в длинном голубом платье с глубоким разрезом на бедре. Я знал толк в женской красоте и вынужден был признать, что фигура у Лерки оказалась превосходной.

– А что вы здесь делаете? – спросила она.

Я вернулся к своему занятию.

– Дверь закрой, – не оборачиваясь, попросил я.

Она закрыла дверь и беззвучно приблизилась ко мне. Девушки в таком ошеломляющем прикиде беззвучно не ходят. Они должны цокать каблуками с такой силой, чтобы вбить в голову мужчине абсолютное убеждение в своем совершенстве. Я посмотрел на ноги Леры и невольно скривился. К таким ногам, к такому платью – и домашние тапочки в виде усатых тигрят?

Она меня разочаровала.

– Что это ты на себя напялила? – не сдержался я от упрека. – А где туфли?

Лера опустила глаза, пошевелила пальцами ног и с умилением произнесла:

– Такие мяконькие! А от туфель у меня уже ноги болят. И спотыкаюсь на каждом шагу. Там, во дворе, я все-таки разбила колено. Смотрите!

Хорошо, что в сумеречной кухне Лера не видела, как вытянулось мое лицо. Зато я видел, с какой непосредственностью она приподняла платье, оголив замечательные ноги, и показала колено. Я не стал пользоваться доверчивостью не совсем стандартной девушки, рассматривать и ощупывать ее ссадину и снова повернулся к окну. Но шпингалет не поддавался моим усилиям. Я отряхнул руки и спрыгнул со стола.