Андрей Дышев - Шахидка с голубыми глазами

До улицы Халтурина я добрался быстро и уже в восемь часов десять минут позвонил в дверь.

Открыла молодая женщина в длинном махровом халате и с сигаретой в руке. Глаза ее были узенькие, но не потому, что в ее генеалогическое древо затесались монголы или китайцы, а потому, что она не захотела раскрывать их шире, до нормального размера. Видимо, я пока не удосужился такой чести. Женщина медленно, как при замедленной киносъемке, поднесла сигарету к темно-фиолетовым губам и, растягивая звуки, поинтересовалась:

– Ну?

– Психиатр Лампасов здесь живет? – спросил я.

Женщина выгнула коромыслом свои ниточно-тонкие брови.

– Допустим.

– Я его пациент, – отрекомендовался я.

– Заметно.

Мне очень хотелось выяснить, что именно было ей заметно, но в этот момент за спиной женщины показался голый до пояса Лампасов с полотенцем на шее и зубной щеткой в руке.

– А-а-а! – обрадовался он, сразу узнав меня. – Это вы? Заходите, заходите! Эмма, пропусти гостя и приготовь ему чашку горячего шоколада.

Как только я вошел в прихожую, меня обступили два совершенно одинаковых белобрысых мальчугана лет по семь каждый. Они смотрели на меня с необыкновенным интересом, явно ожидая гостинцев. Я подумал о том, что следовало бы заранее побеспокоиться о шоколадке, прежде чем идти в чужой дом. И еще я подумал, что мой немалый опыт вынуждает меня изменить первоначальное мнение о Лампасове. И без малейшего сожаления я подарил пацанам наручники, чем привел обоих в неописуемый восторг. Ухватившись каждый за свое кольцо, они принялись играть в паровоз, и малогабаритная квартира наполнилась жизнерадостными воплями.

Мой сыщицкий запал угас окончательно, когда я зашел на кухню, обставленную чрезвычайно бедно. Эмма поднесла мне дымящуюся чашечку с отбитым ушком, до краев наполненную густо-коричневым какао.

– Ну и как вам реабилитационный центр? – спросил Лампасов, присаживаясь рядом и тщательно растирая полотенцем свои черненькие усики. Он искренне ждал от меня восторженных слов. – Я же говорил вам, что это рай земной! А какой там чудный парк! А фонтан! Жаль, очень жаль, что вас не приняли на реабилитацию. Я искренне переживал по этому поводу.

– Ерунда. Но ваш центр просто великолепен! – отвесил я щедрый комплимент. – Особенно меня впечатлил профессиональный уровень врачей. Скажите, а вы давно у них работаете?

Лампасов, скрывая огорчение за веселой улыбкой, отрицательно замотал головой.

– Да я у них вообще не работаю, – легкомысленно признался он.

– Кто ж такого лопуха возьмет, – недовольным голосом вставила Эмма, сладко затягиваясь и выпуская дым в форточку. – Его даже в среднюю школу психологом не берут. А потому что я тысячу раз говорила: надо заняться другим делом, дать объявление о снятии порчи и заговоров…

– Эмма! Как тебе не стыдно! – попытался приструнить жену Лампасов. – Я же все-таки врач, а не мошенник! Я не могу обманывать людей!

– Ха! – презрительно хмыкнула Эмма. – Он не может! А я могу жить на такую зарплату?

Я понял, что эта была любимая тема разговоров в этой семье. Стараясь перетянуть меня на свою сторону, Лампасов придвинулся ко мне ближе и стал с жаром объяснять:

– Работать в этом центре – это голубая мечта каждого психиатра. По слухам, там совершенно баснословные оклады! Но и работают там специалисты с мировым именем. А кто я такой? Я даже ординатуру не закончил.

– Но все-таки именно вы устроили меня туда.

Лампасов махнул рукой.

– Таких, как я, у них десятки, а может быть, и сотни. Это психиатры низшего звена, работающие не в штате, а на договорной основе. Объявление я нашел в Интернете. Отправил резюме, получил согласие и стал искать для центра настоящих пациентов.

– Что значит настоящих?

– Это значит, что Центр принимает на лечение только тех пациентов, у кого обнаружилось истинное побуждение к суициду, а не его имитация. Ведь это не секрет, что большинство так называемых самоубийц на самом деле вовсе не собирались умирать. Им надо было лишь попугать, пошантажировать своих близких и любимых.

– И много вы направили на реабилитацию настоящих пациентов?

Эмма саркастически захохотала, а Лампасов печально развел руками.

– Направил человек пять, но на реабилитацию не приняли никого. Комиссия решила, что все они симулянты.

– Если не секрет, сколько вам обещают за каждого настоящего?

– По тысяче долларов… Эх, да разве можно печалиться по этому поводу? Радоваться надо, что люди не хотят умирать!