Андрей Дышев - Щекочу нервы. Дорого

– Вот сейчас я как всыплю тебе! – пригрозил Юдин, плюя в кулак, но в зеркало тем не менее украдкой глянул.

– Ударить женщину способно любое ничтожество, – прокомментировала заявление Юдина Гертруда Армаисовна. – Куда сложнее проявить великодушие, щедрость или совершить поступок, достойный настоящего мужчины… А где у вас кухня? Я запуталась в ваших комнатах…

– Я тебя не то что на кухню, я тебя в туалет не пущу, – предупредил Юдин.

– И это благодарность за мою доброту? За мою материнскую жалость к вам?

– Выметайся отсюда, слышишь? – свирепея, процедил Юдин и заслонил собой проход на кухню – в святая святых, в помещение, где он вкушал сливочные изыски своего материального блага.

– Как хотите, – пожала плечами Гертруда Армаисовна и направилась в прихожую. – Только предупреждаю вас, что уже через час вы будете висеть на собственной люстре кверху ногами, как Буратино. У директора банка очень злые церберы. Они не станут с вами церемониться.

– Тебя послушаешь, так церберы готовы кинуться на первого встречного, – сказал Юдин, галантно подавая Гертруде Армаисовне обувную лопатку. – Я надеюсь, что они разберутся, откуда уши растут.

– Я тоже на это надеюсь, – согласилась Гертруда Армаисовна, окунула руку в треугольную с кожаной бахромой сумочку и вынула оттуда похожий на зеркальце оптический диск. – Посмотрите на сон грядущий. Может, спать крепче будете.

С этими словами она помахала ручкой и вышла из квартиры. Юдин запер за ней и сразу почувствовал громадное облегчение. Вот же какая пройдоха! Триста тысяч баксов ей! Сейчас, разбежался… Юдин вращал на пальце диск, корявые блики бегали по стенам и потолку.

Через минуту он уже сидел в кресле и смотрел на огромный плоский экран. То, что происходило на нем, можно было бы принять за приличный игровой фильм, если только все это не было бы действительностью. По залу банка, размахивая пистолетом, прохаживался наглый и самоуверенный толстяк в шляпе и солнцезащитных очках. «Доверху!» – крикнул он и выстрелил в стоящую перед ним девушку. Девушка упала на пол, юбочка задралась, обнажив голубенькие трусики… Смерть! Это были кадры реального убийства! И как Юдин сразу не догадался, что люди, в которых он стрелял, не играли. Они умирали по-настоящему!.. А вот в кадр попал плешивый юноша. «Не стреляйте!» – умоляет он. Плохая игра? Да, игра плохая, просто никудышная, потому что это и не игра вовсе. Это жизнь, она выглядит на экране немного простоватой, неэффектной, до ужаса скупой на жесты и слова… Еще один выстрел! Юдин вздрогнул так, что кресло под ним скрипнуло. Сраженный пулей, на пол медленно оседал рыжий мужчина. Теперь видно, что рыжий умирает очень даже убедительно, жизнь словно вытекает из него, ее уровень понижается, а за ней остается лишь мертвое, безвольное тело. «Быстрее!» – поторапливает грабитель. В чемодан летят пачки денег. Почему они показались тогда газетной нарезкой? Ведь прекрасно видно, что это настоящие банковские упаковки! И лицо грабителя прорисовывается на экране во всех своих отталкивающе-мерзких деталях: грушевидный овал лица, короткий, чуть отвисающий книзу нос, раздутые, лоснящиеся от пота щеки, редкие, просвечивающие брови – не физиономия, а пицца с ветчиной и грибами! «Всех убью!! Всех на тот свет отправлю!!» – противным голосом, похожим на визг голодного поросенка, кричит грабитель. Здесь его не только мама родная узнает. Тут его слепая, глухая и давно впавшая в беспамятство старушка узнает. Темные очки дают такой же маскировочный эффект, как если бы слону повязать на голову косынку: а ну-ка угадайте, что за зверь?.. Конец, конец. Эта запись – приговор Юдину. Выхода нет.

Юдин выудил из плеера мерзкий диск и, кроша его на мелкие кусочки, словно шоколадку, кинулся на балкон. Схватившись за перила, он свесил голову, словно его поразил внезапный приступ рвоты.

– Гертруда Армаисовна! – сдавленным шепотом позвал он.

Где-то внизу, в темноте, среди влажной листвы дворовых деревьев, раздались ритмичные щелчки каблуков. Вот они затихли. Юдин увидел белое, освещенное неоновым фонарем лицо женщины, обращенное к нему.

– Гертруда Армаисовна, не уходите, давайте поговорим! – умолял Юдин темноту.

– Я устала, – балуясь ситуацией, капризно отозвалась Гертруда Армаисовна.

– Погодите секундочку!

Нельзя ее отпускать! Она – его судья, его палач. Она носитель всех его бед… Юдин ринулся на лестничную площадку, вызвал лифт и, приплясывая у закрытых створок, с ужасом думал о том, что от какого-то мелкого человечка так много зависит в его жизни. А человечек-то ведь хлипкий, слабенький, ничтожный, как таракан…