Андрей Дышев - Сладкий привкус яда

– У тебя в самом деле есть доказательства? – негромко спросил Филипп, без особых затруднений превозмогая стыдливость.

«Но почему я его уже ненавижу? – думал я, рассматривая темные глаза Филиппа, похожие на окна в доме, в котором хозяева выключили свет, чтобы не светить перед всеми подряд свою интимную жизнь. – Может быть, во мне говорит скрытая зависть? Ведь я никогда не испытаю тех чувств, которые обрушились на него. Почему я жду от него искренней грусти по поводу смерти далекого родственника, которого Филипп никогда раньше не знал, если обвальная радость от осознания себя наследником намного сильнее и честнее…»

– Да, есть доказательства, – ответил я. – Оставь мне свой телефон.

– Кайн проблем! – кивнул Филипп, вынул из нагрудного кармана куртки портмоне, а из него – визитку. – Звони по делу и просто так… Очень рад был познакомиться. Очень рад…

Он долго тряс мне руку и хрипло дышал. Рукопожатие его было крепким – модный ныне показатель хорошего здоровья и преуспевания.

Прежде чем сунуть визитку в карман, я взглянул на нее. «Гонза Филипп Матвеевич. Сбербанк Российской Федерации, Араповопольское отделение. Старший кассир». И рабочий телефон.

Чего не удалось Орлову – так это переодеть своих охранников в белые мундиры с золочеными пуговицами, подпоясать их портупеями, обуть в сапоги до колен да в картузы. «Жандармы», перманентно дежурившие у въездных ворот, предпочли ретро-маскараду современный камуфляж. Я не успел дойти до ажурного особняка со стеклянным пузырем зимнего сада, в котором Орлов выделил мне мансардную комнату, как навстречу из кустов вывалился ужеподобный охранник.

– Зайди к хозяину, – сказал он мне, пренебрежительно швыряясь словами. – Только срочно.

И поковырялся в ухе антенной портативной станции.

Пришлось круто разворачиваться на сто восемьдесят. По парковой дорожке, присыпанной кирпичной крошкой, я дошел до кипарисовой аллеи, которая упиралась в парадное крыльцо главного дома усадьбы.

В кабинете Орлова я увидел Татьяну. Она сидела на диване на том же самом месте, где траурила утром, только уже без черного платка. Взамен него девушка надела черный кожаный берет и куртку «а-ля пилот ВВС США».

– Салют! – тихо приветствовала меня Татьяна и вяло кивнула.

– Сядь! – позволил Орлов и, не поднимая глаз, шевельнул перстом в сторону кресла.

Я успел рассмотреть лист с мелким текстом, который он читал. Кажется, сверху было написано: «Заявление».

– Вы знакомы? – все еще не поднимая головы, спросил Орлов.

– Знакомы, Святослав Николаевич, – ответил я.

Князь приподнял лицо и взглянул на меня из-под бровей.

– Увольняться надумала, – пробормотал он равнодушно, затем еще раз – сверху донизу – пробежал глазами по заявлению, поднял оценивающий взгляд на Татьяну и задал неожиданный вопрос: – Волосы крашеные?

– Что? – не поняла девушка и подалась вперед. – Волосы?.. Нет, не крашеные, – ответила она и, чувствуя неловкость, как бы невзначай коснулась пряди рукой. – Это так выгорели в горах.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Орлов. – Так чего заявлениями кидаешься, коли волосы некрашеные?

Похоже, что Татьяна уже объясняла князю причину и ей не хотелось повторяться. Она вздохнула и промолчала.

Орлов снова проявил любопытство к заявлению. Придерживая у глаз пенсне, он принялся читать заново, а я гадал, неужели у Татьяны проснулась совесть и, поверив в гибель Родиона, она решилась на этот мужественный шаг?

– Не могу я у вас больше работать, Святослав Николаевич, – прошептала Татьяна и взглянула на меня глазами, полными мольбы о помощи. – После того, что случилось, не могу.

– Да что ж ты, дева, меня все клычешь? – бормотал князь. – И некрашеная к тому же… Зачем же подписывать отказную? Служи, камочка! Уволить я тебя всегда успею. А если ты по другой части грустишь, так жениха я тебе найду… Этот лоботряс тебе не подойдет?

Князь кивнул в мою сторону. Меня начинал разбирать смех. Татьяна ерзала на диване и ускользающим взглядом вспоминала то меня, то большие напольные часы, то заявление, на котором лежала невесомая рука Орлова. Наконец князь медленными движениями сложил лист вчетверо, изорвал его на кусочки и припорошил обрывками дно корзины.

– Продолжай трудиться. Я тебя не обижу. Если хочешь, дам комнату и кормить буду. Работай!

На минуту в кабинете повисла тишина. Взгляд Орлова путался в седых бровях, как рыба в сетях. Наконец он выдвинул ящик, вытащил оттуда скоросшиватель и выудил из него покрытый цифрами лист.