Андрей Дышев - Я бриллианты меряю горстями

«Не менты на него наезжают, – подумал Гера, услышав, как во дворе завелся мотор «мерса». – А тот господин в белом, на спортивной «Ауди».

В дачный поселок Гера вернулся на электричке. Пока состав не тронулся и не помчался стрелой сквозь лесные дебри, он стоял на платформе и читал завтрашний номер «Мира молодежи», который купил в вагоне у разносчика газет. Глупой заметки с претенциозным заголовком «Работникам автосервисов надо выдавать молоко» не было ни на первой странице, ни на какой-либо другой.

Спрыгнув на рельсы и, согнувшись, он залез под платформу. Черный плащ, который он кинул в лужу напротив фонарного столба, исчез бесследно. Собственно, ничего удивительного в этом не было. В эту клоаку часто спускались бомжи в поисках ночлега, пустых бутылок и прочих развлечений.

Гера выбрался наружу и пошел на асфальтовый пятачок перед платформой. По нему кругами, как по арене цирка, гоняли пацаны на велосипедах. Несколько мужчин стояли у ларька и, задрав подбородки, внимательно рассматривали бутылки на полках. Бабушка, сидящая рядом на ящике из-под яблок, продавала пустую трехлитровую банку, моток веревки и гипсовую статуэтку Ивана-царевича на Сером Волке. На пиджаке, в который была одета старушка, матово поблескивали комсомольский значок, памятный знак «ПАХТАКОР»-ЧЕМПИОН» и круглая, в черно-голубую клеточку, автомобильная эмблема «БМВ».

Пока мужчины продолжали безмолвно изучать бутылки, Гера склонился над окошком.

– Привет!

На работе Ламантина надевала белоснежный колпак, словно официантка в ресторане. Где она понахваталась таких манер, Гера не знал.

– Здравствуй! – ответила Ламантина и села, чтобы ему было удобнее ее видеть. Круглые щеки женщины, словно осенние яблоки, полыхали румянцем. Полные губы были слегка подведены бледной помадой. На белой, перетянутой ровными складками шее чернел кожаный шнурок с распятием.

– Ты цветешь, – послал Гера скромный комплимент.

– Спасибо, – ответила Ламантина. – Что-нибудь хочешь?

– А что бы выпила ты?

Ламантина на крючок не попалась. Не сводя с Геры глаз, она положила на стол свои молочные руки – одну на другую, и тихо сказала:

– Ты не ходи ко мне больше.

– Это почему? – наигранно возмутился Гера и нахмурил брови – такой мимикой Макс в свое время здорово пугал ее, как ребенка, от чего Ламантина закрывала ладонями лицо и начинала всхлипывать.

– Нельзя, – односложно ответила она и на всякий случай отодвинула стул подальше от окошка.

– Замуж вышла, что ли? – еще раз польстил ей Гера.

– Вышла, – подтвердила Ламантина.

Гера даже рот раскрыл от удивления. Дело в том, что Ламантина, как всякий порядочный шизофреник, никогда не лгала. Точнее, она не лгала умышленно, хотя могла, чистосердечно заблуждаясь, выдать за правду какой-нибудь бред или сон.

– Это как понимать? – уточнил он. – У тебя в доме появился муж?

– Да, появился, – кивнула Ламантина. Его реакция несколько испугала ее. Но видя, что Гера не ломает ларек и не выбивает стекла, успокоилась, и на ее лице снова появилось выражение счастья и гордости.

– Эх ты! – легко укорил ее Гера. – А меня, значит, бросила?

На глазах женщины заблестели слезы. Дурачась, он вызвал в ней жалость к себе. И Гере, в свою очередь, стало жалко ее. Он быстро сменил тему:

– Дай-ка мне водки! Я выпью за твое счастье.

«Бред какой-то, – думал он, идя по тропе через лес домой. – Не может быть, чтобы Ламантина на самом деле вышла замуж. Ненормальных, кажется, не расписывают. Скорее всего какой-нибудь бродяга воспользовался ее святостью».

Самый храбрый оказался почему-то самым дохлым. Главный бунтарь и руководитель операции по обезвреживанию вымогателя сидел у костра в кругу своих соотечественников и ковырял палкой в углях, переворачивая картошку. Он был маленького роста, узок в плечах, а лицо, несмотря на морщины, казалось подростковым и выражало безгрешную наивность. То ли Славке уже терять нечего было в этой жизни, то ли в его тщедушном теле таились удивительные живучесть и выносливость, то ли попросту лопнуло терпение.

– Извини, что мы тебя из дома вытащили, – сказал Славка, выкатывая на траву черную дымящуюся картофелину. – Но мы думаем, ты тоже кровно заинтересован в нашем деле.

Смеркалось. Над лугом завис туман. Комарье, игнорируя дым, вызывающе пищало. Строители молча смотрели в огонь, и в их глазах переливались красные блики.

Гера присел рядом. Коленям тотчас стало горячо, а от влажных кроссовок повалил пар.