Александр Мазин - Чистильщик

– Куда именно? – спросил Валерий.– В Тель-Авив или в Грозный?

– А куда хочешь! – ответили ему.

Васильев возразил, что он не хочет ни туда, ни туда, поскольку и там, и там стреляют.

В ответ на это нацики сказали, что намерены стрелять господина чечено-семита прямо тут, а один из них даже неделикатно взял Васильева за грудки… и больно получил по носу.

Пролитая чечено-семитом исконно русская кровь требовала мщения. И оно не замедлило бы, если бы не возникший на сцене Петренко с парой резиновых загогулин в руках. Ни сам Васильев, ни появившийся с секундным опозданием Монплезир уже не понадобились. Супротив хохла Петренки нацики оказались худосочны, были основательно помяты и выкинуты за дверь. Последнего, впрочем, успел сцапать Монплезир и, страшно вращая глазами, потребовал у бедолаги координаты старшего по званию. И получил их. Но для верности отобрал у борца с инородцами паспорт. Фамилия у борца оказалась самая что ни на есть «подозрительная» – Минкин.

– Жлоб ты, Петренко,– сказал Васильев.– Я, может, тоже поразмяться хотел!

– Где прошел хохол, там еврею делать нечего! – Петренко покровительственно похлопал Васильева по плечу.– Не боись, завтра они опять придут. Ущерб оплачивать. Вишь, стул поломали.

– Ты сам и поломал,– заметил Монплезир.

– Во! – сказал Петренко, усаживаясь на офисный стол.– Братва, слушай анекдот. Поймал африканский шах…

– Африканский шах? – удивился Васильев.

– Не мешай. Поймал африканский шах русского, француза, америкаху и немца. Посадил каждого в отдельную камеру, три на четыре, голые стены, ничего, кроме параши, выдал всем по паре стальных шаров пуда в два каждый и сказал:

«Кто меня больше всех этими шарами удивит, того отпущу. А остальных – съем». Ну, ночь проходит, утречком шах первым делом – в тюрягу. Сначала – к немцу. Немец, бля, мускулистый, шары, как мячики, кидает, жонглирует. Дальше шах пошел, к французу. Тот тоже не прост: с шара на шар прыгает, акробатикой развлекает. Дальше – америкаха. Этот вообще от параши ручку отломал, из шаров машину сварганил. Ручку дергает, шары лязгают музыкально. Совсем понравилось шаху, но порядку ради заглянул и к русскому. И просидел у него час, а как вышел, сразу командует: «Этого отпустить, остальных – к повару». Ну, шестерки его – как, почему?

«А потому,– говорит шах.– Меня так сроду никто не удивлял. Он один шар сломал, а второй потерял».

Васильев захохотал, а Монплезир спросил ехидно:

– А хохол где был?

– А хохол у шаха поваром работал! – заржал Петренко.– Ты, Монплезир, сначала всухую потренируйся, а потом меня подкалывать будешь.

– А пошел ты…– попросту ответил Монплезир. Добродушно, впрочем.

На следующий день нацики приходили извиняться, мол, обознались. Юра их простил, и сломанный стул тоже простил. Отдал реквизированный паспорт и предложил офисную мебель со скидкой. Нацики обещали подумать. Следом за нациками, едва не столкнувшись в дверях, явились азеры. Но эти оказались просто покупателями. Последними, на следующий день, пришли сами заказчики. Представительные мужчины в длинных черных пальто. Золотые цепки элегантно закамуфлированы шарфами, гайки на пальцах – не просто гайки, а с полнокаратными брюликами. Но, несмотря на лоск, рожи у них оставались бандитскими. За год-полтора джентльменом не станешь. Надо лет пять минимум.

Заказчики расплатились и сообщили, что вахта закончена.

Закончена так закончена. Васильев отзвонил Силычу и черным ходом покинул помещение. Монплезир и Петренко сделали это чуть раньше. Чтоб лишний раз не светиться.

Никто из ребят не знал, что над командой уже сгущаются тучи.

Валерий увидел ее в метро. Узнал не сразу, просто почувствовал: что-то знакомое. Она повзрослела. Больше не выглядела девчушкой старшего школьного возраста. Вытянулась, глядела важней и строже. Холеней. Приталенная дубленка с опушкой, белая шапочка, блестящие от помады губки, ресницы, мохнатые от туши. Куколка.

Васильев вышел за ней, на Лесной. Некоторое время шел следом, затем догнал.

– Привет!

Девушка шарахнулась от него, глянула не узнавая.

– Прошлым летом,– напомнил Валерий.– Ты подошла ко мне у Восстания. А на Литейном тебя украли,– он усмехнулся.

– А-а-а…– Она вспомнила.– Это были мои дружки.

– Я так и подумал. Тебя проводить?

– Как хочешь.

– Хочу.

Васильев пошел рядом.

– Как тебя зовут?