Александр Мазин - Право на месть

Спустя час машина Зимородинского притормаживала у Наташиного дома.

– Подождать вас? – спросил Андреев сэнсэй.– Вдруг нет ее?

– Не надо,– отказался Андрей.– У меня – ключи.

– А сам-то – как?

– В норме! – как можно бодрее произнес Ласковин. Однако, когда он выбрался из машины, пришлось подождать с полминуты, опираясь на дверцу, чтобы прошла слабость.

– Пациенту! – сказал Зимородинский, вручая отцу Егорию литровый термос и запечатанный флакон граммов на двести.– Это,– он указал на термос,– сегодня и завтра. По стакану через восемь часов. А это – по чайной ложке утром натощак.

Андрей медленно пересек тротуар. Кажется, силы понемногу возвращались. Короткая лестница далась ему без особого напряжения.

«Вот я и вернулся»,– подумал Андрей, открывая дверь.

Темная квартира. Ощущение пустоты и… тревоги!

– Наташа! – негромко позвал Ласковин.

Тишина.

Андрей щелкнул выключателем… и увидел одежду, в беспорядке разбросанную по коридору.

Сердце его сжалось от дурного предчувствия. Вновь накатила слабость, но беспокойство было сильнее.

– Наташа! – еще раз позвал Ласковин, уже не рассчитывая на ответ.

Не дожидаясь отца Егория, не потрудившись снять ботинки, Андрей поспешил в комнату.

Темно. И никого.

Ласковин зажег свет. Разобранная постель… и никаких следов девушки.

Вернувшись в коридор, он увидел отца Егория, запирающего дверь.

– Раздевайтесь,– произнес Андрей бесцветным голосом.– И заходите в комнату.

Верхняя одежда Наташи была на вешалке, обувь – тоже. Тапочки? Тапочки он видел в комнате. Записка? Наташа имела обыкновение оставлять ему записки на кухонном столе. Вдруг?

Андрей прошел по коридору, задержался на секунду там, где от него ответвлялся «аппендикс», в конце которого – ванная и туалет, прислушался… Ничего.

На кухне тоже ничего. Андрей тяжело опустился на угловой диванчик.

«С ней все в порядке! – попытался внушить себе.– Могла ведь к матери уехать. Тем более если услышала… обо мне. Легче, когда близкий человек рядом».

Ладони Ласковина стали влажными. И ему было худо. Совсем худо.

«Если Слава еще не уехал, то… Но где ее искать?»

Ни телефона Наташиной мамы, ни адреса ее Андрей не знал.

«Стимульнуться бы чем-нибудь!» – подумал он и поднялся.

Вдруг Андрею показалось: по коридору кто-то идет. Не отец Егорий, а кто-то, ступающий очень тихо. Усилием воли Андрей ненадолго вернул мышцам упругость. Приоткрыв дверь кухни, он выглянул… и не увидел ничего и никого. Но чутье говорило: кто-то прошел только что по видимому из кухни участку коридора. Кто-то, постаравшийся остаться незамеченным.

Ласковин шагнул вперед и обнаружил влажные отпечатки на полу. Раньше их не было. Вот сейчас Андрей не отказался бы от своего «медиума». Но пистолет находился в комнате. Ласковин буквально увидел, как он лежит, завернутый вместе с кобурой в газету и уложенный в полиэтиленовый пакет…

Длинная тень пересекала коридор. Неизвестный стоял на пороге комнаты.

Слух Андрея, как всегда бывало в такие мгновения, обострился, и он отчетливо слышал два дыхания.

Ласковин в один бросок покрыл оставшиеся метры и… Наташа!

Ни разу в жизни он не видел, чтобы человек потерял сознание просто от волнения! Сил у Ласковина хватило ровно настолько, чтобы удержать девушку, пока отец Егорий подхватит ее, а заодно и самого Андрея, ставшего вдруг бледным, как осенний туман.

– Битая ворона куста боится! – проворчал иеромонах, укладывая девушку на кровать и заботливо накрывая одеялом.– Сам тоже ляг! – приказал он Андрею.– Вид у тебя – краше в гроб кладут!

Когда Андрей выполнил его распоряжение, Потмаков напоил его зимородинскими лекарствами, уселся рядом с постелью и погрузился в собственные мысли.

Когда Наташа открыла глаза и увидела лицо Андрея, то подумала: «Я сплю!»

Но знакомая рука сжала ее пальцы, и что-то изнутри еще крепче сжало горло Наташи. Ее губы шевельнулись. Беззвучно. Слезы брызнули, как фонтанчики. Андрей притянул ее к себе, поцеловал соленые глаза.

– Ты… ты пришел,– отодвигаясь, чтобы еще раз посмотреть на любимого, прошептала Наташа.– Я знала… знала…

И поцеловала Андрея в мокрые от ее собственных слез губы.

Отец Егорий громко откашлялся. Напомнил о себе.

Наташа отстранилась от Андрея (тот уронил голову на подушку и счастливо улыбнулся), посмотрела, приподнявшись на локте, на бородатого незнакомца.

«Странно,– подумала,– почему я так испугалась?»