Александр Золотько - Мент для новых русских

Гиря посмотрел на следы от пуль и присвистнул. Стреляли совершенно конкретно.

В кабинете прибраться уже успели, и крови на двери и стене не было. Вот кресло Гиря приказал оставить прежнее. Ему было приятно вспоминать, как свешивался с него Андрей Петрович. Покойный Андрей Петрович.

Это стоит обмыть, подумал Гиря.

Не слишком обильно, но обмыть стоит все равно.

Гиря подошел к бару, медленно открыл дверцу. И замер.

На стеклянной полочке, словно экзотическая бутылка, стояла граната. Лимонка. Вокруг ее ребристого корпуса была обмотана леска, привязанная к кольцу.

Если бы кто-то решил взорвать Гирю, то достаточно было только прикрепить свободный кусок лески к дверце. Или протянуть леску перед дверью. Или сунуть гранату в ящик письменного стола, как когда-то положили будильник.

Гиря попятился от бара.

Суки. Все ведь закончилось. Суки. Закончилось ведь! Он же выжил, и все уже получили свое. Зачем это? Суки!

Когда охранники вбежали на крик в кабинет, Гиря катался по полу и бил себя кулаками по лицу.

– Суки! Зачем? Суки! Зачем? Суки! Зачем?

Из разбитого носа текла кровь, а Геннадий Федорович все бил себя по лицу и бил. Охранники стояли рядом, пока кто-то не догадался вызвать «скорую».

– Я знал, что вы приедете, – поздоровавшись, сказал Полковник.

– Я тоже знал, – сказал Гринчук. – С Иваном Бортневым вы знакомы.

– Иваном Бортневым? – полковник посмотрел на Братка. – А, с Иваном Бортневым конечно знаком.

– С прапорщиком Иваном Бортневым, – добавил Гринчук.

– Не со старшим прапорщиком? – спросил Полковник.

– Просто с прапорщиком, – Гринчук протянул лишнее удостоверение Полковнику.

– Хорошо, – Полковник заглянул в удостоверение. – Поздравляю вас, подполковник, с началом работы.

– Спасибо.

– И я очень рад, – добавил Полковник.

– Тому, что я приехал?

– Тому, что Гиря до сих пор жив. Я боялся, что вы не сдержитесь.

– Мы подумали, – оглянулся на прапорщика Бортнева подполковник Гринчук, – что могут быть и другие меры воздействия.

Бортнев кивнул.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Полковник. – А что вы решили с Михаилом?

– Давайте конверт, – протянул руку Гринчук.

– Вот как… – протянул Полковник.

– Вот так. Вы же сами оставили право выбора за мной.

– Оставил.

Полковник отдал конверт.

– Только у него сейчас гость.

Гринчук оглянулся:

– Кто?

– Старуха эта, Ирина, из Норы. Вчера вечером вдруг попросила, чтобы ее свозили на могилу мужа, а потом попросила, чтобы привезли сюда. Дайте ей возможность пообщаться с ним.

– Он что, пришел в себя?

– Нет, она просто сидит и гладит его по голове. Кстати, на обратной стороне конверта я написал код для выключения боевого режима. На всякий случай.

Гринчук улыбнулся:

– Я бы удивился, если бы вы этого не сделали.

– Я стараюсь не делать ошибок и уберегать от них окружающих.

– Ошибки, предположим, вы совершаете.

– В чем именно?

– Вы же так и не поняли, что произошло в овраге той ночью.

– Михаил…

– Чушь. Ваши врачи, по-видимому, правы. Он действительно не мог уже ничего к моменту нападения.

– Тогда кто же?

– Крысы. Я разговаривал с Доктором, он был при этом. Братья Кошкины, есть такие аборигены в Норе, увидев, что Тотошка смертельно ранен, сорвались. Троих, в том числе вооруженных, они убили на месте. Просто голыми руками. Остальных настигли и убили другие Крысы. Старики и старухи. Они поэтому все исчезли, прячутся. Они… И знаете что?

– Что?

– Хреновый этот мир, если люди, почувствовав, что они еще люди, вынуждены убивать, чтобы остаться людьми. Где палата Михаила?

…Михаил не чувствовал ничего. И это было хорошо. Даже проклятого голоса не было слышно. Забытье ушло толчком, словно кто-то сдернул пелену с глаз.

Кажется, перед тем, как очнуться, он услышал что-то, что освободило его. Что-то, что вытолкнуло ртутный голос из головы. Что-то, что омыло сознание, будто прохладная вода.

Не открывая, глаз Михаил улыбнулся.

– Пора просыпаться, – произнес незнакомый мужской голос.

Михаил открыл глаза.

Возле кровати стоял незнакомый молодой мужчина, а в уголке комнаты на стуле сидела Ирина.

– Как самочувствие? – спросил мужчина.

– Хорошо, – ответил Михаил. – Слабость только.

– Это ничего, это мы поправим. Меня зовут Юрий Иванович Гринчук.

– Очень приятно, – сказал Михаил, – а меня…

– Пока будем называть вас Михаил, – чуть торопливо предложил Гринчук.