Александр Золотько - Почерк дракона

– Которую вы, кстати, провели вне дома.

– Да. Что? – ироничная улыбка разом сползла с лица Шатова. – Вы наблюдаете за мной?

– А вы как хотели, милый? И, если честно, то не за вами, а за квартирой. И не наблюдаю, а… Впрочем, какая разница? Просто воспримите это как должное. Просто запомните раз и навсегда, что не стоит меня недооценивать. И будьте поскромнее и исполнительнее. От этого зависит ваша жизнь. Вы помните?

– Помню. Каждую минуту и каждую секунду.

– Замечательно. Теперь я хотел бы узнать, когда вы собираетесь приступать к выполнению моего задания?

– Уже, – сказал Шатов угрюмо.

– Что уже?

– Уже приступил. Посвятил этому полезному занятию целую ночь.

– И какие результаты? – Арсений Ильич спрашивал ровным голосом, бесстрастно.

– Получил информацию о погибших и покончивших с собой.

– На всех восьмерых?

– На семерых. И очень хотел бы у вас поинтересоваться…

– Вы хотели? – теперь голос Арсения Ильича приобрел саркастический оттенок. – Вы можете хотеть только одного – остаться в живых. Остальное – только выполнение моих распоряжений. Приказов и команд.

Шатов вдохнул и задержал дыхание, перебарывая желание врезать телефоном об стену. Медленно выдохнул.

– Что-то еще? – осведомился Арсений Ильич.

– Я израсходовал на получение информации восемьдесят долларов из выделенных сумм. И так и не смог поучить ни малейшей информации о Константине Аркадьевиче Башкирове. Даже более того – мне дали понять, что дальнейшие расспросы на эту тему чреваты для меня большими неприятностями. Поэтому я…

– Поэтому вы прекратите болтать и немедленно приметесь за дальнейшую работу. Меня не волнует то, что вам говорят. Меня интересуют результаты.

– Не проще ли просто дать мне всю информацию?

– Не проще. Работайте.

Шатов очень медленно и аккуратно положил телефон на стол. Скотина. Скотина. Скотина.

Спокойно. Нужно сохранять спокойствие. Не дергаться. Эта сволочь, похоже, хочет за его счет еще и развлечься. Не доставим ему этого удовольствия. Никогда.

Но приступать к работе придется немедленно.

Шатов вспомнил, что вся одежда мятая, выругался и полез в чуланчик за утюгом.

Нужно забыть об этом уроде и спокойно делать работу. Будто это ему самому пришла в голову покопаться в этих делах. Например, ему стало известно, что все эти дела между собой связаны.

Кстати… Это действительно интересная мысль. Ведь что-то же заставило Арсения выбрать именно эти фамилии из достаточно обширного списка покойников. Как-то он их выбрал. И вовсе не факт, что все жмурики имеют отношение друг к другу. Может, задачей Шатова и является отсеять из этого списка тех, кто в него не вписывается по тем или иным причинам.

Это мысль. И мысль эта сразу же потянула за собой следующую. Арсений Ильич сказал, что Шатов – первая попытка в этом вопросе. И что, в случае чего, ему будет легко найдена замена. Очень просто и быстро.

Во второе верится легко и сразу. В первое…

Шатов поморщился. Очень уж неприятной показалась мысль, что перед Шатовым уже был кто-то, кто копался в этом дерьме, но не смог вовремя увернуться, или не оправдал доверия заказчика. Или лопнуло у Арсения Ильича терпение, и сдал он гончую номер один.

Шатов надел еще горячую после глажения рубаху. Прошел в ванную к зеркалу и расчесался. Был еще вариант, также не самый приятный. Могла первая гончая сунуться к загадочной естественной смерти Башкирова и утонуть в обрушившемся дерьме. Вася же предупреждал.

Посему – придется идти в общежитие Инженерно-экономического института. Туда, где еще не остыла память о господине Фроленкове, дерзновенно презревшем законы всемирного тяготения.

Шатов выполнил ритуал с нажатием кнопок и вышел на улицу.

На лавочке возле дома сидел старик. Как только Шатов появился на пороге подъезда, выцветшие глаза деда уставились на него.

– Доброе утро, – сказал Шатов.

– Доброе, – согласился дед, продолжая рассматривать Шатова.

– Я ваш новый сосед, – представился Шатов.

– У Гольдмана, что ли? – осведомился дед.

– У него, у Исаака Яковлевича.

– Ну-ну, – кивнул дед.

– Меня зовут Евгений, – сказал на всякий случай Шатов, боком проходя мимо скамейки.

– Ага, – кивнул дед и перевел свой взгляд на появившуюся из подъезда женщину средних лет.

Шатов прибавил шагу, но успел услышать, как старик упоминает Гольдмана, квартиру и его, Шатова, имя.

Бдительный старик. Соль социалистического общежития. Все видит, все знает. У Шатова от разговора с такими всегда по мороз по коже пробегал. Блин. Сейчас тоже, несмотря на жару, по телу уверенно забегали ледяные мурашки.