Валерий Рощин - Тринадцать способов умереть

Три моджахеда на мгновение остолбенели; тот, к которому была обращена в столь невежливой форме просьба, дважды хлопнул веками и, опомнившись, отшвырнул сигарету в сторону.

– Оглох, что ли, примат? – продолжал наглеть Терентьев. – И приятелю моему сигаретку не забудь подпалить…

Дальнейшие события развивались стремительно: неуклюжее движение, похожее на замах для удара спецназовец прервал точным и резким тычком правого кулака в кадык. И пока боевик, схватившись за горло, пятился назад, силясь удержать равновесие, добавил с разворота стопой здоровой ноги в грудь. Сейчас же, увернувшись от кулака другого бандита, выбил из рук автомат третьего…

Возникшее «недоразумение» следовало так же быстро разрешить, дабы не схлопотать десяток пуль из «калашей», которые уже посрывали с плеч местные охранники. И Барклай, пустив в ход все свои познания чеченского языка, разразился громкой тирадой, останавливая и горячих горцев, и своего подчиненного, а, самое главное – пытаясь привлечь внимание к «внезапно» вспыхнувшей потасовке двух главарей.

Жестокую расправу прервал коренастый грузин.

– Кмара! – отрывисто выкрикнул он.

Ему вторил чеченский амир, успокаивая и приводя в чувство соплеменников. Видно, смерть одного из пленников в лагере его не устраивала – здесь за продажу живого русского полагалась приличная сумма, а пристрелить его он с легкостью мог и сам – в лощинке, где банда настигла остатки спецназовской группы, или по дороге сюда – в северную Грузию. Но не для того он волок его сюда без малого двое суток!

Злобно поглядывая на молодого пленного, двое чеченов помогли подняться товарищу; грубо оттолкнув прикладами русских, вновь закинули оружие за спины.

И вот теперь, вслушиваясь в продолжение разговора главарей, подполковник с удовлетворением подметил перемену – грузин утерял былую уверенность и, бросая удивленные взоры на прыткого Толика, уже не возражал полевому чеченскому коллеге с прежним энтузиазмом. Спустя пару минут он крикнул кого-то из подчиненных. Ему тотчас принесли мотыгу, насаженную на длинный черенок.

– Эй, ты! А ну, попробуй!.. – кивнул он спецназовцу с подвязанной верхней конечностью и с силой швырнул ему инструмент.

Терентьев ловко поймал его здоровой рукой, повертел… Затем, переглянувшись с командиром и перехватив орудие поудобнее, принялся усердно молотить свободный от снега земляной бугор…

Вскоре начальник грузинской охраны отсчитывал амиру зеленоватые купюры, а Всеволода с Анатолием вели к черневшей на пологом южном склоне пашне.

На ночлег отряд расположился в лагере. Через пару дней полевой командир собирался двигаться со своими людьми дальше – на юго-восток, к Панкисскому ущелью, где планировал перезимовать, залечить раны, пополнить запасы, переждать до тепла и появления в родной Ичкерии спасительной «зеленки». А в предстоящие двое суток бандиты решили отдохнуть и отоспаться, оккупировав несколько самых лучших землянок и повыгоняв на улицу изможденных местных работяг. До середины первой ночи шастали к небольшому дувалу с баранами, свежевали туши, что-то пили и горланили национальные песни у дымивших мангалов, отъедались…

Среди тех, кому «посчастливилось» ночевать под открытым небом, оказались и новички – Барклай с Терентьевым. Лагерная охрана милостиво дозволила развести несколько костров – народ тут же расположился вокруг полыхавших хвойных чурбаков; двое назначенных дежурных занимались дровами, следили за огнем.

Спецназовцы были привычны к подобным нечеловеческим условиям, однако прижавшись друг к другу спинами, долго не могли уснуть. Толику не удавалось приспособить больную руку; ворочался и Всеволод, перелистывая страницы из прошлого и поминутно вспоминая свою незадавшуюся жизнь…

А далеко за полночь рядом послышался шорох, и над ухом кто-то осторожно зашептал:

– Товарищ подполковник…

Он приоткрыл один глаз. Терентьев, кажется, спал, да и шепот исходил с другой стороны.

– Товарищ подполковник, это я – майор Скопцов. Помните меня?

Барклай приподнялся, откинул воротник теплой куртки, всмотрелся в нависшую над ним фигуру.

– Здорово, Макс, – спокойно и будто ожидая этой встречи, поприветствовал Барклай.

Подивившись этой сдержанности, вертолетчик пояснил:

– Сбили меня над морем. Здесь теперь обитаю.

Спецназовец быстро оглянулся по сторонам – патрулей, курсировавших по внутренней территории, рядом не было.