Евгений Сухов - Бубновый туз

— Вот ордер на обыск, гражданин Еникеев, — потряс Иван Емельянович вчетверо сложенным листом бумаги.

— Это за что же такая немилость от советской власти? — недоуменно нахмурился хозяин.

Собрав кустистые брови на переносице, Иван Емельянович продолжил:

— А нам стало известно, гражданин Еникеев, что вы участник контрреволюционного заговора…

— Господь с вами! — ахнул хозяин.

— …и у вас хранится оружие, — бесстрастным голосом продолжал Кашин.

— Наговор! У меня, кроме старой берданки, ничего в доме нет. Да и ту я уже давно в руки не брал. Стволы паутиной затянуло.

Хозяйка испуганно вскрикнула, прижав ладонь к губам.

Еникеев, нелепо улыбнувшись, заговорил сдавленным голосом:

— Да и зачем же мне все это надо? Хозяйство у меня большое, к тому же дети!

Встряхнув бумагу, Иван Емельянович аккуратно сложил ее, после чего упрятал в нагрудный карман.

— А может, вы нашей советской власти не доверяете?

— Почему же не доверяю…

— А может, вы считаете, что милиция зря кого-то арестовывает?

— Так ведь по наговору… Всю жизнь в земле ковырялся! Света белого не видел.

— По-вашему, получается, что советская власть ошибается?

— Так я же за нее всей душой, только ведь и понимание иметь надо.

— Так вот скажите мне, гражданин Еникеев, — Иван Емельянович внимательным взглядом осмотрел добротную хату, — откуда же у вас такое богатство? Народ голодает, бедствует, а вы тут, — кивнул он на стол, где лежал хлеб, стояла тарелка с нарезанным тонкими аккуратными ломтиками салом, — жируете!

— Да какое там жируем, — махнув рукой, принялся оправдываться хозяин. — Просто поросенка зарезали, хворал он немного. А потом, ведь у меня одиннадцать душ, всех их кормить надо. Может, как-нибудь договоримся? Вы проходите, товарищи, к столу.

— Ах вот оно что… взятку! При исполнении! — взвизгнул Иван Емельянович. — Да ты знаешь, что мы с тобой можем сделать! Сейчас таких гадов, как ты, наша советская власть в лагерях перевоспитывает.

Вытащив из кармана револьвер, он направил его в лицо рыжебородому.

— Да что же это такое делается! — в страхе отступил тот, не сводя взгляда с круглого черного отверстия ствола.

— А ну-ка, Гурьян, свяжи-ка их всех! Вижу, здесь прямое неподчинение властям. Они нам за это еще ответят.

Молчавший до этого Гурьян одобрительно кивнул и вытащил из сумки веревку.

— Как скажете, товарищ оперуполномоченный.

— Начинай вот с этого рыжебородого, что-то он много разговаривает.

— Кто вам дал право так поступать! — подскочила к нему хозяйка. — В чем вы его подозреваете?! Все знают, что мой муж честный человек. Гвоздя чужого не возьмет!

— Я вижу, гражданка, что вы еще так ничего и не поняли. Как это расценивать, нападение на представителей власти?! Тогда и вам придется вслед за муженьком отправиться!

— Дуня, пусть делают, что им там по закону положено, — устало остановил жену хозяин.

— Да разве ж это по закону?! — запротестовала хозяйка.

— Советская власть нам не чужая. Разберутся! Увидят, что у нас нет оружия, и уйдут с миром.

Перехлестнув его запястье веревкой, Гурьян уверенно стянул хозяину руки.

— На пол садись! — приказал Иван Емельянович.

— А это зачем? — подивился Федот.

— На пол, сказал! Или ты со мной спорить будешь!

Неодобрительно крякнув, тот сел на пол.

— Ну чего застыл? — крикнул Иван Емельянович. — Связывай руки остальным.

— Ага, сейчас! — Гурьян подскочил к хозяйке.

Умело и крепко он перетянул ей руки, заставив ее от боли прикусить губу. На очереди были дочери. Барышни покорно подставляли запястья и, поглядывая на родителей, сидевших рядышком на полу, плаксиво поджимали губы.

— На пол, живо! — приказал Иван Емельянович. — Чего встали?! Прикажи своим дочерям, пусть сядут! — размахивал он револьвером.

— Не переживайте, дочки, все обойдется, — заверил дочерей отец. — Делайте, что говорят!

Девушки неловко, подбирая под себя ноги, расселись на полу рядом с родителями.

— Вот теперь вы от меня никуда не денетесь. — Иван Емельянович сел на табурет, достал из кармана серебряный портсигар и вытащил папиросу. Сунув ее в уголок рта, запалил табак.

— Посмотри на хозяйку, — показал он Фролу. — А бабец-то ничего! С такой только на кровати прыгать.

— Да и дочки хороши. Свеженькие!

— Да как вы смеете! — в негодовании воскликнула хозяйка. — Я на вас жаловаться буду!

Рассмеявшись, Иван Емельянович сказал:

— Обещаю не убивать тебя… Разве только побалуюсь немного. Страсть как люблю таких полнотелых! Супруг твой возражать не станет? А если ты стесняешься, так от него можно и за занавесочкой спрятаться.