Евгений Сухов - Бубновый туз

Село, похоже, уменьшилось наполовину. Избы, в своем большинстве заколоченные, стояли почерневшие, со слепыми глазницами окон. Не слыхать было веселого побрякивания пустых ведер, женского смеха, ребячьего гомона, только собака в конце села гавкнет сдуру, да и умолкнет, пристыженная тишиной.

Потоптавшись у руин барской усадьбы, Кравчук пошел к крепкой, строенной в двенадцать венцов избе. Через невысокий забор было видно, что хозяйство не бог весть какое, но коровенка явно имелась.

Распахнув калитку, Федор вошел во двор. Из конуры, грохоча тяжелой цепью, выбрался старый облезлый пес. Сурово глянув на вошедшего, он обнажил желтоватые клыки, поседевшие брыла нервно дернулись. Лениво тявкнув хриплым басом, он постоял еще с минуту и, потеряв к вошедшему интерес, достойно удалился в конуру.

Дверь распахнулась, и на крыльцо, глядя на Кравчука недоверчивым взглядом, вышел мужчина лет сорока в потертом овчинном тулупе.

— Вы кого-то ищете?

Физиономия у мужика простоватая, но его выдавали глаза — умные, всеподмечающие.

Вынув удостоверение, Кравчук показал его и представился:

— Кравчук. Из Чека.

Вчитываться в документ крестьянин не стал. Но заинтересованный взгляд колюче зацепился за золотое тиснение.

— Кхм… Ко мне?

— Нет, я бы хотел расспросить вас об Анастасии Завьяловой. К ней еще племянница из Петербурга приезжала — Мария. Может, помните?

Вот теперь мужик слегка расслабился. Миновала еще одна опасность. Можно и поговорить.

— А что именно вас интересует?

— Я слышал, что какие-то бандиты вырезали всю их семью, а Мария как-то уцелела. Она как раз в то время у них гостила. Вы что-нибудь знаете об этом?

— Кому же еще знать, как не мне? — удивленно спросил крестьянин. — Я-то первый и увидел. Не приведи господь, — подняв было руку для крестного знамения, он опустил ее, с опаской посмотрев на чекиста.

— И что вы можете рассказать?

— Я сразу тогда сообразил, что здесь что-то не так. Обычно в это время они все во дворе толкались. Что-то по дому делали, галдели, а тут никого! Заглянул во двор, а там такое… Да-а, — его лицо посуровело, плечи слегка ссутулились. — Вон тот дом. — Он показал на недалекие крепкие хоромины в два этажа.

Окна дома были закрыты ставнями. На большом дворе полное запустение. Воинственно задрав колючие головки, колыхался на ветру чертополох, да сухостоем торчала лебеда.

— Как вас зовут?

— Василий… Василий Степанович.

— Василий Степанович, вы не проводите меня в этот дом?

На хитроватом крестьянском лице отразилось некоторое колебание.

— Провожу, — выдавил он с некоторым усилием. — Вот только никто туда не ходит. Жутко больно, даже собаки стороной обходят. Там уже давно никто не живет, хотели разобрать дом, чтобы тоску на деревню не наводил, да как-то так и не собрались. Пойдем… Только я… того, в дом вернусь.

— Зачем? — удивился Кравчук.

— Крестик возьму, — чуть смутившись, ответил крестьянин. — Про этот дом разное болтают, говорят, что нечистая сила в нем поселилась.

— А сами вы в это верите?

— Люди зря брехать не будут, — неопределенно протянул крестьянин, стараясь не смотреть в глаза собеседнику. — Это столько душ там сгинуло! Без нечистой силы тут не обошлось.

— А сами-то вы чего-нибудь видели? — не сумел сдержать иронию Федор.

И зря!

Лицо крестьянина дернулось в болезненной судороге.

— А это вы зря надсмехаетесь. На сороковой день это случилось… Собака моя заскулила, думал, что волки пожаловали. Бывает, что балуют они в наших местах. Вместе с цепью псину утащить могут. Ну я и вышел с ружьишком, чтобы в случае чего попугать их.

Мужик неожиданно умолк, нервно похлопав себя по карманам. Вытащив пачку папирос, он вытряхнул одну и небрежно воткнул в уголок рта.

— Так вот вижу, что у калитки стоит кто-то. Точнее, тень вижу, а фигуру рассмотреть не могу. Мне вдруг что-то так тревожно стало, а в чем дело, понять не могу. Вот постоял он у калитки, а потом ушел. И пошел-то как привидение, совсем ничего не слыхать, будто бы растворился в ночи.

Федору стало слегка не по себе. По спине неприятной волной пробежали колючие мурашки. Хотелось поежиться, сбросить с себя неприятное наваждение. Но показывать свою слабость не хотелось.

— И что же это было?

— А покойница была, хозяйка, — тихо сказал Василий Степанович, слегка подавшись вперед. — Признал я ее потом. Предупредить она меня хотела, чтобы поостерегся я.

— С чего ты это взял?

— А потому что утром я следы чужака видел. Точно такие же, как и те, что у Завьяловых во дворе были. Потоптался ирод около моей калитки, да и ушел себе. А я ведь в ту ночь так и не уснул. Взял берданку и ночь у порога караулил. Чувствовал, что чего-то должно произойти. Видно, они меня увидели с ружьишком и побоялись подходить. Побродили вокруг дома да пошли своей дорогой. А потому плохого о покойниках говорить не хочу. В следующий раз не помогут.