Евгений Сухов - Власть Варяга

Лада повела плечами.

— Да, у тебя с математикой полный порядок. Так что же ты от меня хочешь? Где я тебе возьму эти деньги?

— Придется отработать, милая, — сообщил Резван. — И обещаю тебе, что ты будешь работать у меня в три смены, а я, как тебе известно, обещаний на ветер не бросаю. И не по богатеньким клиентам будешь разъезжать, а стоять, как и все, на Тверской. Посмотришь, каково это! — процедил сквозь зубы Мугаметов.

Лада покачала головой:

— Резван, я не могу, я ухожу от тебя.

Резван Мугаметов усмехнулся:

— Ах вот как. Очень интересно. И позволь мне узнать, к кому именно? Это уж не к тому ли хмырю, с которым тебя видели в ресторане?

— Уж донесли? Это неважно.

— Еще как важно. Я же тебе говорил, что у нас одна семья, а значит, у нас не должно быть друг от друга никаких секретов. А у тебя они появляются. Это плохо, Лада. Ай-яй-яй, как плохо, — покачал он головой. — Он не только захотел тебя увести, но еще и обидел моих друзей. Это тоже непорядок. А сейчас ты все вспомнишь и скажешь мне, кто он такой и где живет. Ну?!

Лада молчала.

— Хорошо, так и быть, я могу тебе простить шесть тысяч за твою откровенность. Слушаю тебя!

— Мне нечего сказать, — отвечала Лада, чуя беду и внутренне подготовившись к самому худшему. — Я его не знаю.

А беда была рядом, всего лишь на расстоянии нескольких шагов в лице четырех кавказцев, неприязненно и плотоядно ухмылявшихся.

На лице Мугаметова появилось изумление.

— Как же ты его не знаешь, если он хотел только тебя! Кто он? Не расстраивай меня, Лада!

— Ведь ты же его приводил ко мне и знаешь его не хуже меня!

Резван поднялся, вплотную подошел к Ладе, и девушка невольно отступила на шаг.

— Ты мне больше ничего не хочешь сказать? — На его хищном лице застыло сожаление. Резван уже принял решение.

Лада отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Деньги тебе придется отработать, милая, — ласково пропел сутенер, — но сначала тебя нужно наказать, чтобы другим неповадно было. — Повернувшись к землякам, он сказал: — Покажите ей, что бывает с теми, кто не слушается нас, а я посижу здесь в сторонке и выкурю сигарету.

Парни охотно поднялись со своих мест.

Лада метнулась к выходу, но один из них, огромный, будто горилла, ядовито ухмыляясь, тотчас перегородил проход. Двое других уже держали отчаянно сопротивляющуюся Ладу за руки. Небрежно сорвали с ее плеч халат.

— Какая грудка, — восторженно пропел жирный, — какие ножки!

— А какая попка! — проговорил гориллоподобный.

И все четверо дружно расхохотались, шутка пришлась им по душе.

— Резван, зачем ты так, — укорила Лада, — ведь мы же знаем друг друга не один день. Неужели ты обо всем забыл? Мы же жили с тобой полгода вместе. Вспомни, что ты мне говорил!

На мгновение холодные глаза Мугаметова как будто потеплели, но через секунду они вновь приняли прежнее выражение — пронзительное и жестокое.

— И ты! Проститутка! Мне чего-то там предъявляешь! — неожиданно вскипел Резван. — Может, ты еще скажешь, что мы ходили с тобой на последний сеанс и держались за руки? А если я что-то и говорил, так это было только по пьяни! — сделал заключение сутенер. — Ну, чего встали! — прикрикнул он на земляков. — Приступайте!

Закурив, Резван молча наблюдал за происходящим.

Лада отчаянно сопротивлялась, извивалась, скрещивала ноги, но силы были неравны.

Разодранный халат полетел в сторону. Гориллоподобный, с выступающими скулами подручный Резвана поглаживал ладонями ее бедра, а потом резким движением сорвал трусики, причинив боль. Но это было только начало.

— Стоп, земляки! Так не годится! — неожиданно воскликнул Мугаметов.

Кавказцы удивленно обернулись на босса, а сутенер бесстрастно продолжал:

— Что же о нас девушка подумает? Будет всем рассказывать, что мы невоспитанные. Пришли с угощением, а выкладывать его не пожелали. — Подняв с дивана бутылку водки, Резван небрежно бросил ее третьему, плотному невысокому парню, заросшему густой черной щетиной.

Показав завидную реакцию, тот ловко поймал бутылку за горлышко.

— Пустите, сволочи! — вырывалась Лада.

Щетинистый резко и сильно ударил Ладу в солнечное сплетение.

Задохнувшись, девушка повисла на его руках, а крепыш, сорвав пробку, стал лить водку прямо в ее горло.

— Пей, красавица! Пей! — ласково приговаривал он. — Мне для тебя ничего не жалко.

Лада захлебывалась, сплевывала водку.

— Отпустите, скоты!

Но водка неудержимо заливалась в горло, все более отнимая силы. Уже обессиленную ее положили на пол. Крепыш уверенно уселся на ее ноги и, посмотрев на Мугаметова, восторженно воскликнул: