Евгений Сухов - Власть Варяга

В этот день Чертанов задержался на работе. Закрывшись в кабинете, он внимательно прослушивал записи. Собственно, ничего нового в них не было: Илья Ростовский связывался со своими партнерами по бизнесу, заключал договора, отдавал распоряжения. Надо признать, в деловой среде его слово ценилось высоко, партнеры верили ему без малейших колебаний. Ясно, что парень ценил свою репутацию и никогда не бросался словами, и такой же честности требовал от других. Такие люди надежны, с ними всегда приятно иметь дело. Хочется верить, что в отечественном бизнесе их со временем станет больше, тогда наверняка и число заказных убийств пойдет на спад.

Ведь, как правило, убивают не тех, кто честно ведет свои дела, а тех, кто «крысятничает» и кидает партнеров. Такова диалектика жизни. Просто они не вписываются в установленные правила игры.

Чертанов вновь и вновь прослушивал записи разговоров Ростовского. Такое впечатление, что в его разговорах, особенно с Ладой, проскальзывала какая-то грустинка, такое случается между людьми при приближении скорой разлуки. Вот только никто из них как будто никуда не собирается уезжать.

Закурив, Чертанов слушал:

«— Илья, ты же звонил несколько минут назад, ты что-то забыл сказать мне?

— Ничего особенного. Просто хочу сказать, что очень по тебе скучаю.

— Боже ты мой, — удивленно воскликнула Лада, — но мы же виделись с тобой сегодня утром!

— Но разве это имеет какое-то значение? — в свою очередь, удивился Илья. — Я бы хотел видеть тебя каждую минуту.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — в отчаянии воскликнула Лада, — ты же знаешь, что я занимаюсь с малышом!

— Я знаю и все это понимаю. — Голос Ростовского звучал необыкновенно мягко. Странно, но внешне он не производил впечатления человека сентиментального. Скорее наоборот — жесткого и сурового. А тут подбирает трогательные слова и всячески проявляет заботу, при этом даже непосвященному человеку ясно, как он дорожит человеком, с которым разговаривает. Для его склада ума и характера такое поведение совершенно не типично.

«— Ты мне очень нужна, Лада. Ты и наш малыш. Если вас не будет, то жизнь потеряет для меня всякую ценность. Ты поняла это?

— Да, Илья. Я это знаю. Я тоже тебя очень люблю. Береги себя».

Чертанов выключил магнитофон. Нужно собраться с мыслями. В их разговоре преобладают тревожные нотки, прежде их не было. Интересно, с чем это связано? И ничего такого, в чем можно было бы обвинить Илью Ростовского. Похоже, что он и вправду невиновен. Наблюдение нужно снимать!

Чертанов поднял трубку, чтобы отдать соответствующее распоряжение, но тут в дверь громко постучали.

— Михаил, открывай, — услышал он встревоженный голос Шевцова. — Есть дело!

Повернув ключ, Чертанов распахнул дверь:

— Что случилось?

— Полчаса назад в кафе недалеко от «Метрополя» убит немец. Смертельное ранение было нанесено в пах.

— Выезжаем! — Чертанов выскочил из кабинета.

Уже через полчаса они были на месте. Столик, за которым сидел покойный, был огорожен, а по периметру в нескольких шагах был выставлен наряд милиции. Из другого ночного кафе, располагавшегося поблизости, раздавалась бравурная музыка, которая по замыслу хозяев должна была заводить полуночных посетителей.

— Скажите хозяину кабака, чтобы вырубил музыку! — строго приказал Чертанов. — Не до веселья!

— Мы ему говорили, товарищ майор, — виновато произнес молоденький лейтенант, очевидно, в оцеплении он был старшим. — Но хозяин не слушает. Говорит, что у него свой частный бизнес.

— Даже так. Скажите ему, что если он сейчас не выключит свою шарманку, то ему придется долго ходить по судам, чтобы вернуть свою лицензию! Ну, чего стоите?! Бегом!

Лейтенант устремился к павильону. Угроза подействовала. Музыка смолкла через пару минут.

Чертанов внимательно осмотрел труп. Со спины ничего особенного, покойника можно было запросто принять за крепко перебравшего человека. Вот покемарит с полчасика, встанет из-за стола и потопает себе дальше по своим делам. И только если заглянуть в лицо, становится понятно, что не потопает. Рана в паху была страшной, кровь залила расстегнутый пиджак и брюки.

У трех предыдущих трупов раны были такими же. Человек, который их нанес, прекрасно разбирался не только в анатомии, но и в психологии жертвы. Если это не так, тогда отчего же они так охотно уединялись с ним? А может быть, они были знакомы со своим убийцей? Или он находил слова, которые были способны внушить им доверие?