Евгений Сухов - Власть Варяга

Смотрящий усмехнулся:

— А если просто решил поговорить со своим старым приятелем? Что, не может быть такого?

— Не юродствуй, Кузя, — серьезно заметил Чертанов, — подобный балаган тебе не к лицу.

Неожиданно Кузя посуровел:

— Верно, не похоже. Я к тебе по делу.

— Сразу предупреждаю, если нужно кого-то вытащить из-под следствия, то я пас.

— Не повторяйся! — заметил Кузя. — Для этого у меня своих людишек предостаточно. Сами подойдут ко мне и спросят, а не помочь ли вам в чем, уважаемый Степан Валерьянович. Главное, чтобы хрусты водились! Если что, я и тебя могу вытащить, — с иронией произнес Кузя, — ты только дай знать.

— Оставим пустой базар, — раздраженно произнес Чертанов. — Говори, зачем я тебе понадобился?

Машина Кузи была совершенно новой, ее просторный салон был буквально пропитан устойчивым запахом свежей кожи. Чертанова всегда удивляла склонность авторитетов разъезжать непременно в «Мерседесах». Например, можно было бы прокатиться в «БМВ» или выбрать себе «Ауди». Тоже крутая машина! Так нет, подавай обязательно «мерс», да чтобы еще с бронированным днищем.

Свежий запах кожи щекотал ноздри и очень раздражал. Разумеется, если бы хозяином этой тачки был он, то подобного бы не случилось. Надавив на кнопку, Чертанов слегка опустил стекло.

— Ты ведешь дело Резвана? — неожиданно резковато спросил смотрящий.

— Предположим. А что? — насторожился Чертанов.

Кузя стиснул челюсти:

— Найди эту суку, что его замочила! Если найдешь, я на твой счет тридцать тысяч баксов перечислю. Бля буду!

Разговор был необычен еще и тем, что, как правило, блатные открещиваются от дружбы с сутенерами, считая их дело неворовским промыслом. И редко кто из авторитетов идет с ними на сближение. Конечно, за сутенерами стоят крупные фигуры, дающие им «крышу». Но даже и тогда никто никогда не афиширует своих приятельских отношений с сутенерами. А часто и вовсе общаются с сутенерами через доверенных лиц, чтобы нечаянным контактом не подпортить репутацию. А Кузя, похоже, пренебрег условностями и едва ли не в открытую признавался в дружбе с почившим сутенером. Такое поведение авторитета ему не прибавит.

Хотя, если разобраться, Кузя был не так прост. Ведь на встречу он приехал без свидетелей.

— Не клянись… Деньги мне, конечно, нужны, но, во всяком случае, не от тебя.

Кузя усмехнулся:

— Что ж, идейный мент — это лучше, чем продажный. Внушает уважение. Но свое слово я сказал. Если его найдешь раньше, чем я, хрусты твои. А там можешь делать с ними все, что захочешь.

Можешь перечислить в «Фонд мира» или еще куда-нибудь. Мне без разницы! Я знаю, что ты пластинку гнать не будешь. Когда-то Резван мне очень помог, не буду вдаваться в детали, это ни к чему. Я попытался вернуть ему долг «капустой», но он не взял. Так что косвенно я возвращу ему эти деньги, правда, уже после его смерти. Что ты на меня так смотришь, начальник, удивлен? — спросил Кузя.

— Есть немного.

— Честно говоря, я сам себе удивляюсь. С какой это стати смотрящий за сутера просит? Ведь так?

Чертанов улыбнулся:

— Предположим.

— Хочу тебе заметить, Резван ведь не всегда сутером был. Имел такой вес, что дай бог каждому!

Немного помолчав, Кузя продолжил:

— Конечно, я не должен общаться с презренным сутером, но жизнь погано устроена и гораздо сложнее, чем нам кажется. Сегодня мы на коне, но что будет завтра, не знаем. Парень он был надежный, вот что главное. Я его знал очень давно. И даже хотел вытащить из сутенеров. Всегда важно иметь рядом с собой верного человека, в наше смутное время — это большая редкость.

Теперь смотрящий предстал перед Чертановым совсем с другой стороны. Странно, оказывается, он может быть и таким.

— И как ты думаешь, кто его мог убрать? — спросил Михаил.

В салоне сделалось жарко. Кузя включил кондиционер, и тот заработал почти неслышно, охотно поглощая накопившийся зной.

— Насколько мне известно, особых врагов у него не было. Я ведь все-таки «крыша», и о подобных вещах должен был знать в первую очередь. Пробил через своих людей, но там все чисто. Мое мнение, что его сделал кто-то из залетных. Вряд ли кто рискнет конфликтовать со мной, а его убийство — это откровенный вызов лично мне!

— Тоже верно, — согласился Михаил.

— Если что-то от меня потребуется, дай знать! Помогу!

— Договорились, — не стал отталкивать протянутую руку Чертанов.

— А по поводу того, что я с ним корешился, не удивляйся. Жизнь порой такие кренделя выписывает, что даже шекспировские страсти новогодней сказкой покажутся. Когда я в последний раз в Перми чалился, так получилось, что к нам в лагерь попали два брата. Обычно такого не допускают, но в этот раз чего-то там у барина не сработало, и они оказались вместе. Вот, казалось бы, радоваться нужно, все-таки родная душа рядом оказалась. Да не тут-то было. Старший брат — блатной, в авторитетах ходит, а младший — в «петухах». Опустили его по малолетке, не разобравшись. А когда выяснили, что подстава, то уже поздно было. Так вот, братья в лагере пробыли вместе несколько лет и даже ни разу не общались между собой. Если чем и мог помочь старший братан младшему, так это сбрасывал порой какие-нибудь объедки со своего стола, как собаке! А иначе нельзя, не поймут… Так и следом за младшим угодить можно. Трудно даже представить, каково было старшему, когда его братца где-нибудь в сортире блатные пользовали!