Евгений Сухов - Воровская корона

— Может, ты мне тогда скажешь, кто был твоим крестником?

— Ты, Кирьян. Но я хочу знать, как попал к тебе крест моего батяни! Такие вещи просто так не отдают. Его я помню на отце с детства, и однажды он мне сказал, что если ему придется отправиться на тот свет, так только с этой вещицей. Что ты мне ответишь на это, Кирьян? — жиган слегка подался вперед.

— А ты не подумал о том, что я для него сделал нечто такое, что он решил подарить мне его?

Макей отрицательно покачал головой:

— Не думаю.

— Пойми, Макей, какой мне резон носить его крест на шее? Его ведь завалили! Примета плохая.

— Ты фуфлом-то не двигай.

— Жаль, не получилось у нас дружбы. Расклеилось как-то… Ты подумай, может, кто-то хочет столкнуть нас лбами? В этом мире хватает людей, которые имеют против меня клык.

— Не сомневаюсь.

— Меня все оставили. Я думал, что мы будем с тобой вместе до конца наших дней… Ну еще и Дарья.

— Что же ты так глуповато просчитался?

Раздался щелчок. Это хищно выскочило лезвие ножа. Макей никогда не расставался с этим перышком. Ручка у ножа была красивая, из желтоватой кости. Макей любил рассказывать о том, что это был подарок отца и будто бы рукоятка выточена из мамонтовой кости. Никто не спорил, возможно, так оно и было в действительности.

Макей отлично владел ножом — одно из первейших умений для жигана. Свое мастерство он демонстрировал не однажды в жестоких уличных потасовках. Следующим, почти незаметным движением он воткнет лезвие в солнечное сплетение, а когда блуждающий нерв будет перерезан и кровавый поток перекроет дыхание, то он просто оттолкнет от себя обмякшее тело. Макей не торопился, перебрасывая нож с одной руки в другую, он двигался на Кирьяна. Сделал быстрый выпад, и нож болезненно расцарапал горло под подбородком. Кирьян уперся в стену. Похоже, все кончено…

— Ну, чего ты ждешь? — спросил равнодушно Кирьян.

— Прощения.

На верхних этажах, полыхнув белым пламенем, неожиданно прогремел взрыв, зазвенели стекла, дом вздрогнул. Это взорвалась бомба, подложенная Кирьяном в саквояж. Это вам, братва, за петушиный хвост!

Макей отвлекся всего лишь на мгновение, но этих долей секунды оказалось вполне достаточно. Обеими руками Кирьян вывернул Макею запястье и направил лезвие точно ему в горло. Хрустнула трахея, и из гортани сочно брызнула кровь. Звякнул оброненный нож, Макей изумленно булькнул перерезанным горлом и тяжело осел.

Кирьян метнулся к распахнутой двери, бросился к автомобилю.

— Гони! — закричал жиган.

Из милицейской будки, нервно выдергивая из кобуры наган, выскочил молоденький постовой. Вскинув пистолет, Кирьян дважды нажал на курок. «Ага, споткнулся!» — злорадно скрипнул жиган зубами.

Автомобиль тряхнуло на повороте, и тут Кирьян увидел, что навстречу, перекрывая переулок, уже мчится грузовик с вооруженными людьми.

— Как они узнали?! Как?! — заорал Кирьян, не слыша собственного голоса.

Грузовик развернулся поперек дороги, и мгновенно через его борта попрыгали чекисты и организованной цепью побежали в сторону мчавшегося автомобиля.

— Сворачивай во двор! — заорал Кирьян. — Он проходной!

«Мерседес-Бенц», крутнувшись, юркнул в ближайшую подворотню и устремился к сквозной арке напротив. Евстигней, казалось, слился с баранкой — он глухо матерился, что-то бессвязно выкрикивал, а когда автомобиль выскочил на соседнюю улицу, восторженно завопил:

— Ушли! Ушли!

С расторопностью молодухи с дороги отпрянула ветхая старушка и, распрямившись в крохотный рост, долго и сердито махала клюкой вслед удаляющейся машине.

«Мерседес-Бенц», сбавив скорость, уверенно покатил по улице. У одного из ближайших отделений милиции, следуя какой-то мальчишеской лихости, Евстигней притормозил. На них совершенно не обращали внимания. Милиционеры спешно рассаживались в грузовики и куда-то уезжали.

— Куда это они? — скривился Евстигней.

— Удивляешься? Нас ищут. Ладно, чего там любоваться? Поезжай давай! Еще заинтересуются.

— Куда?

— Попробуем через заставу на Краснопресненской.

— Понял, — качнул головой Евстигней и, поймав взгляд молодого красноармейца, застывшего у входа в отделение, сдержанно улыбнулся: — Так стоять, сынок!

У заставы было многолюдно, как никогда. Повсюду сновали люди в шинелях. Они степенно расхаживали перед зданием, сидели на перевернутых ящиках, останавливали проезжающие пролетки и машины и безо всякой суеты проверяли документы у пассажиров.