Евгений Сухов - Воровская корона

Сарычев положил на стол немецкое безопасное лезвие.

— Чего же ты… или кишка тонка? — ухмыльнулся Сарычев. — А может быть, слово жиганское для тебя ничего больше не значит?

Степан поднял рубаху. Посмотрел на свой татуированный живот — все еще крепкий, хотя и чуток рыхловатый. Затем осторожно взял лезвие, словно опасаясь, что оно может шибануть током, и примерился к выколотым куполам, как если бы хотел срезать с них маковки.

— Начальник, может, что-нибудь другое?

Сарычев отрицательно покачал головой, взгляд его застыл прямехонько на крестах, один из них выглядел надломленным.

— Нет… Ты давал слово жигана.

— Начальник, почему ты нас так ненавидишь?

— Не сомневайся, жиган, у меня есть на это причины.

Помешкав самую малость, Степан дважды полоснул себя по животу, — крест-накрест. Хлынула алая кровь.

— Теперь ты не пахан… Уже и не жиган. А насчет стенки… может, я и погорячился. В лагерь поедешь, поживешь среди шпанки!

— Уделал ты меня, начальник, — покачал головой Степан, прижимая к порезам рубаху, — как говорится, по самое брюхо уделал.

Настроение у Кирьяна было скверное. Вчера вечером, на одной из малин, он повстречал пьяненькую и зареванную Варьку Капустницу. Собрав жиганов, она поминала убиенного Сявку. Мальца нашли в одной из подворотен с проломленным черепом. Кирьяну, повидавшему на своем веку множество смертей, сделалось горько по-настоящему — он осознавал, что был главной причиной гибели мальца. Крупная тридцатипятилетняя шалава любила беспризорника по-настоящему. Она была единственным человеком, который проливал по нему слезы.

Кирьян обернулся у дверей, примета скверная, но справиться с искушением он не сумел. Встав перед огромным трюмо, Дарья поправляла у зеркала пышные волосы. А хороша, чертовка! Ну чем не греческая богиня! Девушка старательно делала вид, что не замечает обращенного в ее сторону взгляда, и это ей почти удавалось. Даже нижнюю губу прикусила.

Неожиданно Дарья повернулась:

— Может, поедем сразу?

— Меня не поймут. Я должен проститься.

— Но ты же договорился встретиться с ними через два часа.

— Ждать не могу. Еду сейчас. А ты, собственно, куда вырядилась? — Кирьян нахмурился. Странное дело, он продолжал ревновать ее даже сейчас.

Дарья приняла вызов и смотрела на него, широко распахнув глаза. В такие минуты она выглядела особенно красивой.

— Если мы не едем сейчас, то я бы тоже хотела проститься, — капризно фыркнула барышня. — Уезжаем неизвестно куда и насколько, а я не могу даже с подругами поговорить!

— Я тебя предупреждал, чтобы ни одна живая душа не знала, куда мы едем.

— Знаю!

— Где встречаемся, не забыла? — И, не дожидаясь ответа, сердито захлопнул дверь.

У подъезда стоял автомобиль. Евстигней нервно постукивал по рулю, дожидаясь Кирьяна. Внешне как будто бы все выглядело благопристойно, но жиган не спешил. У перекрестка он заметил неподвижно стоящего молодого мужчину с небольшим букетом алых гвоздик. Обыкновенный влюбленный, терпеливо дожидающийся запаздывающую барышню. Вот даже на часы посматривает в нетерпении. Только что-то в его облике настораживало. Хотя, может, все дело в излишней подозрительности? Ага, уж больно неряшливо сжимает цветочки и посматривает не в переулок, откуда могла высочить припозднившаяся любава, а в сторону автомобиля.

Все ясно!

Кирьян сунул руку в карман, нащупал прохладную рукоять и мгновенно успокоился. Просто так вы меня не возьмете, господа чекисты. Уверенным шагом стал спускаться вниз по лестнице. Распахнув дверцу автомобиля, он тут же коротко распорядился:

— Гони!

Двигатель взревел, и «Мерседес-Бенц», сорвавшись с места, покатил по улице. Обернувшись, Курахин заметил, как мужчина отбросил в сторону цветы, ставшие ненужными, и бросился на середину улицы к проезжавшему мимо извозчику.

Значит, не показалось!

Но как они могли узнать?!

— Куда? — встрепенулся Евстигней.

— В Голутвинский!

— Понял!

Скоро свернули в Голутвинский переулок, по обе стороны, едва ли не наползая друг на друга, громоздились фабричные корпуса, а на углу возвышался могучий силуэт водонапорной башни.

— Останови здесь! — приказал жиган. — Двигатель не глуши, я скоро выйду.

— Понял.

Подхватив саквояж, Кирьян двинулся в сторону ближайшего дома. Правая рука по-прежнему пряталась в кармане. Хотя опасности ждать не стоило. Откуда? Она осталась в противоположном конце города. Уверенно поднялся на четвертый этаж. На площадке света нет, оно и понятно, гостям, что входят в эту квартиру, лишние свидетели не нужны. Четырежды пробарабанил в дверь условным стуком. Она отворилась не сразу. Некоторое время за дверью царила тишина, потом раздался шорох, и только после этого прозвучал недружелюбный вопрос: