Евгений Сухов - Город в кулаке

— Что значит «пусть»? — не унимался он. — Нельзя так легкомысленно относиться к своему будущему. Скажи мне, почему ты не хочешь говорить на эту тему?

— Ну как, как ты вообще можешь предлагать мне такое? — взорвалась Лиза. — Ты пойми, Андрей, я — другая. Я не могу так, как все. И дело не в том…

— Ну все, все! Я знаю, что ты сейчас начнешь рассказывать о своих фантазиях, о душе и об этом… Как ты там называешь?..

— Андрей, прекрати! Не надо, пожалуйста.

— Но почему? Почему ты не можешь так, как все? Объясни, Лиза. Акишин, между прочим, дважды был за границей. Привез оттуда последний раз магнитолу и видеомагнитофон. Ты могла бы хотя бы…

— Нет, Андрюша, нет! — девушка категорично покачала головой. — Ну, не могу я. Понимаешь? Не могу! Неужели ты не понимаешь, что весь этот разговор мучителен для меня?

Началов усмехнулся. Повисла напряженная пауза. Затем он поднялся с дивана.

— Прости… Прости, Андрей! Нам с тобой нельзя ссориться.

Лиза последовала за братом в коридор. При этом она вновь бросила мимолетный взгляд на часы. До начала операции, по словам брата, оставалось ничтожно мало времени. Час сорок пять.

— Да. Нельзя. Это точно, — согласился Началов. — Закроешь дверь, если решишь уйти. Ключ на тумбочке. В холодильнике есть еда.

Он обул ботинки и наклонился, завязывая шнурки. Слишком сильно потянул за шнурок на правом ботинке, и тот оборвался. Началов с досадой швырнул оборванный конец на пол. Нервы Лизы были на пределе. Она вновь посмотрела на часы.

— Что происходит, Андрей? — не удержалась она.

— Что ты пытаешь меня? — нервно откликнулся брат. — Так надо. Это все, что я могу тебе сказать.

Он поднял с пола брошенный шнурок и стал связывать его с обрывком на ботинке.

— Обычное дело, — несколько смягчившись, проговорил он, когда ботинок был уже завязан. — Все, пока!

Началов подошел к сестре, поцеловал ее в щеку и развернулся к выходу. Как только Андрей переступил порог квартиры, Лиза метнулась к шкафу, достала свое пальто, влезла в рукава и наскоро застегнула две пуговицы. Затем стремительно выскочила в подъезд.

Кулагин неторопливо и аккуратно, словно это было некое священнодействие, выудил из кожаного дипломата перетянутые обычными резинками от бигуди пачки денег и сложил их в сейф. Повернул голову и сверился с настенными часами. Пора было собираться на сходку.

Кулагин закрыл металлическую дверцу, но повернуть колесико, обеспечивающее надежный запор сейфа, он не успел. Его слух отчетливо уловил характерный скрежет со стороны входной двери. Кто-то пытался открыть замок.

Леонид оставил сейф в таком виде, в каком он был, завел руку за спину и вынул из-за брючного ремня «магнум».

В коридоре щелкнул замок, и входная дверь открылась. Кулагину невольно вспомнились слова Вершинского: «Если приговор уже вынесли…» Горшаков говорил ему о том же. И Левинсон, и Копнин. Нежели он уже ничего не успеет предпринять?

Стремительно, как кошка, Кулагин переместился к выходу из комнаты и прижался спиной к дверному косяку. Поднял «магнум» на уровень груди. Дрожи в руках не было. Волнения тоже. Леонид знал, что он сможет оказать достойное сопротивление любому из неприятелей. Даже если визитеров окажется больше двух. Три или четыре. Ну а если еще больше… Что ж. Тогда он стоически примет смерть, забрав с собой на тот свет как можно больше ублюдков.

В прихожей послышались быстрые приближающиеся шаги. Судя по звуку, это был один человек. Палец Кулагина уверенно соприкоснулся со спусковым крючком.

— Леня! — она окликнула его только в тот самый момент, когда ее тень легла к ногам Кулагина.

— Черт! Лиза! — Он опустил пистолет и поспешно спрятал его за спину. Шагнул девушке навстречу: — Что ты здесь делаешь?

— Ленечка! Милый! — Лиза бросилась ему на шею, крепко обняла и стала покрывать лицо бесчисленными поцелуями. — Боже мой! Как я рада! Как я рада, что ты еще дома. Я уже думала, что не успею застать себя.

«Магнум» вновь нашел свое привычное место за брючным ремнем. Кулагин прикрыл рукоятку просторной пестрой рубашкой и только после этого тоже обнял возлюбленную. Некоторое время они молча стояли так, не отрываясь друг от друга. Наконец, Леонид первым отстранился от девушки. Замеченные в уголках ее глаз слезы насторожили его.

— Я тоже очень рад, котенок, — сказал он, пристально глядя ей в лицо. — Но ты мне объяснишь, что все-таки случилось? Или как?