Евгений Сухов - Город в кулаке

Мазитов вскинул на него взгляд. В его маленьких, с покрывшимися кровавыми жилками белками глазах плескалась неприкрытая ненависть. Началов слышал, как скрипнули зубы подследственного, но прекрасно понимал, что выплеснуть свою ярость Мазитову просто некуда. Остается только захлебнуться ею. Мышеловка захлопнулась.

— Чего ты хочешь, мусор?

Началов открыто улыбнулся:

— Все. Имена, фамилии, клички… Места, где можно их найти. Но начнем по порядку, Илья. — Капитан обошел свой стол и сел в крутящееся кресло. Уверенным движением руки придвинул к себе чистый лист бумаги. Вынул изо рта сигарету и небрежно опустил ее на краешек пепельницы. Щелкнул кнопкой шариковой ручки. — Тебе ведь самому смерть Герасимова была и даром не нужна? Верно? Кто его заказал? Кулагин? Горшаков? Вершинский? От кого непосредственно ты получил этот заказ?

Мазитов не торопился с ответом. Некоторое время он молча смотрел на Началова, словно еще раз основательно взвешивая свои невысокие шансы на то, чтобы выкрутиться из той дерьмовой ситуации, в которую он так глупо и нелепо угодил. Однако подсчеты не показались ему оптимистическими.

— Что я буду с этого иметь? — спросил он.

— Лично ты — ничего, Илья. — Началов вел себя теперь так, будто сидящий перед ним парень был для него не более чем отработанным материалом. Даже его взгляд был направлен не на Мазитова, а вроде как сквозь него. — А вот Марина Аверьянова вполне реально останется в выигрыше на волне твоей откровенности со мной. Я сожгу бумагу с ее показаниями, и всего того, что я до этого описал тебе, с ней не случится.

— Почему я должен тебе верить? — в глухом, надтреснутом голосе Мазитова не наблюдалось особого энтузиазма.

Началов вновь вставил в рот сигарету и прикусил фильтр зубами. Прикрыл левый глаз, предохраняя его от попадания едкого табачного дыма на слизистую оболочку.

— Полагаю, потому, что у тебя нет иной альтернативы, Илья, — жестко произнес он. — Так что давай ты не будешь строить из себя Джеймса Бонда и начнешь разговаривать со мной по-человечески. Как я с тобой… Начнем с убийства Николая Герасимова по прозвищу Пилот. Кто его заказал тебе?..

Кулагин мягко опустил трубку обратно на аппарат. Как он и рассчитывал, переговоры не заняли у него слишком много времени. Соратники научились понимать его с полуслова и без лишних разъяснений ситуации. Однако не успел он подняться из-за стола, как телефон зазвонил снова. Кулагин вернулся на прежнее место.

— Да! — коротко бросил он в трубку.

— Леня, это я.

Голос Вершинского звучал едва различимо на фоне какой-то попсовой зарубежной музыки, но Кулагин без труда узнал приятеля по его свистящим интонациям.

— Здорово, Толян. Ну, как дела? Есть новости? Ты нашел его?

— Пока нет. — Вершинский откашлялся. — Потому и звоню. Мне не нравится вся эта ситуация. От нее за версту попахивает дерьмом…

— А что с Герасимовым? — перебил собеседника Кулагин.

— Ну, он вроде бы умер. Только… Говорю же тебе, Леня, дерьмом воняет. Очень воняет. Ты же знаешь мой нюх на такие дела.

— Да, знаю. Но если Герасимов умер…

— Черт, ты меня совсем не слушаешь! — было слышно, как Вершинский в сердцах стукнул кулаком по чему-то твердому. — Очнись, Леонид! Дело не в Герасимове… Вернее, не в нем одном. Если приговор уже вынесли…

— Забей на это! — на лице Кулагина свирепо заиграли желваки. — Вся ситуация у меня под контролем. Я знаю, что делаю. С каких это пор ты перестал мне доверять, Толян?

— А ты мне?

— Ладно, — усилием воли Кулагин взял себя в руки. — Я не хочу говорить об этом по телефону. Давай встретимся вечером и все обсудим. Ты уже знаешь о сходке?

— Да. Артем мне сказал. Минут пять тому назад.

— Вот и отлично. Подгребай туда к семи, как и условились. Обсудим все на месте. И твой нюх на дерьмо в том числе.

Плосковатая шутка Кулагина не сняла общего напряжения разговора. Вершинский попрощался и повесил трубку. Леонид тяжело вздохнул, и его рука машинально потянулась к пачке сигарет.

— Кто это был? Вершинский? — спросил сидящий напротив Кулагина Копнин.

Виктор был в верхней одежде, состоящей из длинного кожаного плаща и небрежно свисавшего с шеи белоснежного шарфика. Падавший из окна свет отражался от его обильно залитых гелем и зачесанных назад черных волос. Закинув ногу на ногу, Копнин нервно постукивал пальцами по отставленному колену. Кулагин, подняв взгляд, уже не в первый раз отметил идеально ровные, отутюженные стрелки на брюках соратника.