Евгений Сухов - Государственный преступник

Правда, Охотничья роща барская. Но это с одной стороны. А с другой — вся живность в ней — твари Божии, то есть принадлежные всем, а, стало быть, ничьи. Да и за руку Сеньку никто еще не словил, так как непростое это дело такого молодца, как он, за виноватым делом споймать. Он осторожный, а рощу знает как свои пять пальцев. А не пойман — дело известное — не вор!

Пошарив в чугунке, Сенька нашел пару картофелин. Еще бы хлебца с сольцой, знатный бы вышел перекус. Но хлеба они с матерью не видели уже два дня, а соли в доме оставалась одна щепоть. Вот добудет он сегодня зайчишку ушастого — соль и сгодится, потому как у зайчатины мясо сладковатое, без соли никак. Рябчика или глухаря без соли — можно, едали, но только не зайца.

Роща начиналась сразу за их хатой. Темная, густая, опасная. Заплутать в ней, что два пальца обмочить. Но только не для Сеньки. Ему-то здесь все тропы ведомы. Знает, где малиновые кусты, где места грибные, где поляны черничные. Летом они с матерью вдоволь с рощи кормятся.

Без отца вырос Сенька. Ушел как-то Василий Тимофеев на заработки в Нижний, да так и не вернулся. Правда, доходили до них слухи, что будто видели его то на ярманке Макарьевской, то в доме работном, куда собирают нищих да бродяг едва ли не со всей губернии, то среди бурлаков, да что от тех слухов толку! Человека-то как не было, так и нет. Мать все глаза выплакала, его ожидаючи. А потом смирилась с потерей. Доля, видать, у нее такая, вдовья. Или, как говорят баре, планида. А как смирилась, так и потухла. Всяческий интерес к жизни потеряла. Хозяйство запустила, опосля даже дом продала и подалась на выселки, куда раньше баре провинившуюся челядь свою ссылали. За полверсты от деревни. Так что Сеньке сызмальства пришлось самому обеспечивать и себя, и мать, и рос он, как трава в поле, — всякий наступит, всякий оборвет.

Умяв картофелины по дороге, Сенька одному ему ведомыми тропами шел по роще, как по улице деревенской. Небо светлело, и роща оживала, наполняясь задорным птичьим гомоном. Высоко над головой, сбросив ночную дрему, уже шептались верхушки деревьев.

Вначале Сенька почувствовал, что в лесу кто-то есть. Потом услышал приглушенный говор и шаги. Неизвестные приближались. Сенька присел на корточки за кустом и затаился. А потом увидел двоих. Тот, что был выше, нес большую раскрытую сумку. Они прошли мимо него так близко, что при желании он мог бы схватить долговязого за ноги. Или вдруг заорать неожиданно и громко. Надо признать, мелькнула такая мысль. Высокий схватился бы за сердце и встал как вкопанный. А тот, что поменьше, верно, уписался бы со страху. Как пить дать. А он бы между тем за сумку, да и деру! Никто бы его не поймал.

Когда они отошли от Сеньки сажени на четыре, он неслышно двинулся за ними. Что они пришли в рощу не за его добычей или силками — было ясно. Но тогда зачем они в этой глухомани?

— Долго мы еще будем идти? — спросил маленький недовольно.

Голос его был молодым и тонким, отчего Сенька решил, что тот ненамного старше его. Студент, верно, какой-нибудь. Или даже гимназист. Видывал он таких франтов в шляпах, когда вместе с Кузьмой ездил в Нижний. Барчук, одним словом.

— Сейчас, выйдем на какую-нибудь полянку и остановимся, — посмотрел на маленького высокий. Роду-племени был он поплоше, верно, из цеховых, и, по меркам Сеньки, уже старым, годов за тридцать перевалило. Но держался с барчуком ровней.

Так, двое неизвестных впереди, а Сенька чуть поодаль позади, вышли они к небольшому озерцу. Сенька спрятался в кустах, а большой и маленький присели на бережку и принялись разбирать содержимое сумки. Сеньку оно поначалу разочаровало. Стоило идти через лес, чтобы разбирать какие-то бумажки из дорожной сумки! Как будто нельзя было этого сделать дома или на постоялом дворе. Однако чуть позже он понял, что бумажки эти, видать, непростые, коли эти двое, чтобы посмотреть их, выбрали такое глуховатое место.

«Сперли, видать, где-то сумку», — решил для себя Сенька, раздвигая ветки. По всему выходило, что бумажки в ней важные и, может быть, стоят хороших деньжат.

Решение пришло сразу, как только эти двое стали ходить вокруг озера и собирать камни. Улучив момент, Сенька подполз к кипе бумаг, схватил первую попавшуюся пачку, перевязанную бечевой, и юркнул назад в кусты. А неизвестные, насобирав камней, сложили их в сумку, и большой, широко размахнувшись, забросил ее на самую середину озерца.

Стало совсем светло. Рассматривая бумаги, молодой вдруг заволновался, стал перекладывать их с места на место, как будто что-то потерял.