Евгений Сухов - Империя смотрящего

— Кажется, я его где-то встречал, — небрежно сказал Веселов.

Шутка не получилась. Голос прозвучал натянуто, а уголки губ превратили улыбку почти в болезненную гримасу.

— Так вот, компания принадлежит этому человеку. Она всегда ему принадлежала! — сделал Маркелов ударение на последнем слове. Пришло время удивлять по-настоящему. Откинувшись на спинку стула, Маркелов закинул ноги на стол. Теперь его подошвы находились всего лишь в нескольких сантиметрах от подбородка Веселова. Взгляд Петра Васильевича застыл, словно он изучал рисунок протекторов на ботинках. — А теперь взгляни сюда, вот на эту бумагу, — Маркелов положил на стол ламинированный листок.

— Что это такое? — осторожно поднял Веселов бумагу.

— А это генеральная доверенность от Беляева. Теперь я являюсь полноправным руководителем компании. Ты уволен!.. И благодари бога, что легко отделался.

Неприятно шаркнул по паркету тяжелый дубовый стул. Веселов поднялся и короткими шагами двинулся в сторону двери.

Маркелов убрал ноги со стола — театральные позы уже ни к чему. Да и очень хотелось посмотреть в спину врагу. У порога Веселов неожиданно приостановился, правое плечо его дернулось, он хотел обернуться. Но уже в следующее мгновение уверенно шагнул за порог.

Маркелов достал мобильный телефон:

— Владислав?

— Говори.

— Он ушел. Может быть, стоило его задержать?

— В этом нет необходимости.

— Он может скрыться за границей. В швейцарском банке у него крупный счет.

— Уже не скроется, сегодня будет подписан ордер на его арест. Только не спрашивай, откуда мне это известно! Еще через три дня его должны отправить в Бутырку, а Смотрящему кичи я уже наказал, чтобы встреча была достойной. А тебя поздравляю, «альфа», с новым назначением.

Маркелов невольно улыбнулся:

— Спасибо.

— Ладно, до встречи.

В трубку ударили короткие гудки. Маркелов положил телефон в карман и пошел осматривать свои владения. Вот оно как! Оставалось еще одно крохотное дельце, и его следовало довести до конца.

Захар еще раз убедился в том, что человека губит сила привычки. Ведь, как правило, люди в одно и то же время выходят на работу и возвращаются с нее, домой идут по одному и тому же маршруту, любят обедать в привычных местах, предпочитают полюбившиеся места отдыха.

Генерал Назаров не был исключением. Ровно в двадцать один ноль-ноль он выходил из квартиры и неторопливо брел по улице, после чего заходил в сквер и сидел на скамейке ровно пятнадцать минут. Затем возвращался домой. Такие прогулки он совершал на протяжении последних лет. По его собственному убеждению, сон от них становится слаще. Возможно, так оно и было. В правом кармане Федор Валерьянович всегда носил табельный «макаров», полагая, что эта вещица способна уберечь его от многих неприятностей.

Этот день ничем не отличался от других, разве что было немного ветрено. А потому ровно в девять часов вечера дверь в подъезде распахнулась, и на улицу вышел Назаров. Посмотрев по сторонам, он зябко поежился и, подняв воротник, неторопливо пошел по улице.

Стараясь не попадать в поле его зрения, Маркелов направился следом. Этот путь генерал проделывал на протяжении последних лет много сотен раз, а потому его беспечность не удивляла.

Генерал дошел до своей любимой скамеечки и, смахнув сор, удобно устроился на ней, закинув ногу на ногу.

Захар подошел со спины и, не спрашивая разрешения, опустился рядом.

— Здравствуйте, Федор Валерьянович.

— Ах, это ты, — равнодушно обернулся генерал. — А я и не заметил, как ты подошел.

— Просто сейчас я хорошо подготовился.

— Ну да, ты же «альфа»!

— А Хрулева вы убрали потому, что он был ненужным свидетелем?

— О чем ты, молодой человек? — сделал удивленное лицо генерал.

— Вижу, что мы не договоримся, а ведь вам передают привет.

— И кто же, позвольте узнать? Уж не от твоей ли Инны? И вообще, твоя ли она?

— От мистера Хитли, — вышел из-за дерева Панкратов. — Знаешь такого?

Генерал сумел сохранить самообладание.

— Я вам не по зубам… Вижу, что разговор наш принимает неприятный оборот, так что хочу откланяться.

— Он хотел передать тебе вот это, — швырнул волхв на колени генералу листок бумаги.

— Что это?

— А ты взгляни.

Назаров осторожно развернул плотный листок и увидел рисунок: пентаграмма, которую разрубает меч. Секунды две его сознание пыталось усвоить полученную информацию. Где-то в закоулках мозга происходила усиленная работа. Федор Валерьянович оставался прежним, не поменялась даже его поза, но только взгляд стал совершенно другим. Подсознание уже разгадало ребус.