Валерий Рощин - Подвиг разведчика

Так и случилось, — тот лязгнул простеньким механизмом, и Константина ощутимо встряхнуло. Повиснув под самой кромкой, он с замирающим сердцем посмотрел вниз…

Табарасан неподвижно лежал на небольшом скальном выступе, метрах в пяти-шести ниже. Обеспокоено оглядев маленькую фигурку старика, майор увидел кровь на его руках, но все остальное вроде бы было цело.

— Ризван Халифович! — позвал он и стал потихоньку спускаться.

Старик шевельнулся, но не ответил. Скоро командир осторожно коснулся левой ногой выступа и сразу же ухватил улема за одежду — бормоча, тот ворочался и мог случайно сорваться со спасительного островка дальше вниз. А до пологой поверхности отрога отсюда было далековато — больше двадцати метров.

— Ризван Халифович, чем вы ударились? — озабоченно спрашивал сотрудник «Шторма», держа его на руках.

Узнав Костю-майора и улыбнувшись, тот слабо прошептал:

— Спиной сильно приложился… А головой самый мал-чуток…

Яровой облегченно вздохнул, услышав его голос. Улыбнувшись в ответ, заверил:

— Ну, если мал-чуток, значит, обойдется.

Теперь надлежало продумать, каким способом переправить полуживого деда вниз. Мысль о его подъеме на эту чертову гору льда и снега он отбросил изначально, а потому, выудив из нагрудного кармана «Вертекс», связался со старшиной.

— Паша, слышишь меня?

— Еще как! — быстро ответил он.

— С нашим дедом обошлось — лежит у меня на руках и передает вам привет. Мы торчим на уступе, в пяти метрах ниже кромки.

— То-то я смотрю — веревка ослабла… Халифыч сам двигаться может?

— Вряд ли. Отлежаться ему надо — спину зашиб.

— Тогда карабкаться вверх с ним не стоит…

— И я об этом же. Мы сейчас передохнем и двинемся вниз — фала как раз хватает. Закончим спуск — свяжусь.

— Понял. Удачи…

Дальнейший путь они проделали вдвоем — одной рукой Константин придерживал Чиркейнова, второй управлялся со скрепер-блоком и с обвивавшей тело веревкой. Веревки не хватило самую малость — конец ее болтался в трех метрах от почти ровной каменистой поверхности, свободной ото льда и снега. Старику стало немного лучше, и он уж сам вцепился окровавленными пальцами со сбитыми ногтями в куртку спасителя.

— Все, Ризван Халифович, спускайтесь по мне, а потом прыгайте — тут уж не расшибетесь, — приказал майор, когда из скрепера остался торчать кусок фала, длиной не более двадцати сантиметров.

Он заблокировал страховочное устройство и, держа улема за шкирку, помог ему ухватиться за свой широкий ремень с висящей на боку кобурой. Табарасан лихорадочно перебирал трясущимися руками, боясь даже краешком глаза посмотреть вниз и, медленно сползал по ногам спецназовца. Когда дело дошло до нездорового правого колена Константина, тот заскрипел зубами, зажмурился от проснувшейся и позабытой боли, прострелившей все тело аж до правой лопатки. Но вот эта страшная пытка закончилась — пожилой богослов схватился за высокий ботинок, повисел, собираясь духом и что-то шепча и, наконец, разжал ладони…

А потом они на пару с Костей-майором отлеживались внизу — на светло-коричневом грунте, ожидая прихода Ниязова и Берга. Ризван Халифович то ли ворчал, то ли благодарил Аллаха за дарованное спасение и держался рукой за поясницу. Спецназовец долго потирал потревоженную рану под коленом, затем достал бинтовой валик в герметичной упаковке и принялся колдовать над пострадавшими дедовыми пальцами. Тот притих — перестал молиться и с удивленною добротою в бесцветных глазах взирал на командира.

Вероятно он о чем-то (или о ком-то?) вспоминал; незаметно вздыхал и, часто моргая, разгонял набегавшие слезинки…

На берег Шароаргуна разведчики прибыли спустя пять часов после начала затянувшегося спуска. Только до равнины Ризван Халифович передвигался, опираясь на плечо инженера, а после, проходя мимо лесочка, попросил соорудить ему палку, похожую на ту, что была в руке у Кости-майора. Заполучив же таковую, дальше заковылял самостоятельно. В сущности, старик показал себя молодцом — никто так и не услышал от него жалоб иль стонов…

Обосновавшись немного восточнее того злополучного холма, под которым угодил в лапы моджахедов инженер Берг, группа приступила к наблюдению за перевалочным лагерем. Численность боевиков осталась прежней — чуть более тридцати человек. Их поведение ничем не настораживало, они все так же слонялись меж палаток, грелись возле костров, готовили пищу, безудержно над чем-то хохотали и попросту отдыхали от ратных трудов.