Валерий Рощин - Подвиг разведчика

— Я надеюсь на тебя. Завтра утром я покидаю клинику — выписываюсь и прямиком в Управление. А там уж, видимо, зависну до завершения операции. Будет что-то срочное — звони в любое время дня и ночи, не стесняйся — мне все одно спать не придется. До встречи, Антон…

И подняв воротник шинели, генерал неторопливой, усталой походкой направился к стеклянным дверям крыльца. Князев немного постоял, провожая взглядом его сутуловатую фигуру, заметил, как тот на ходу усиленно потирает ладонями виски, пытаясь, вероятно, утихомирить разыгравшуюся головную боль. Затем посмотрел на темные окна четвертого этажа, бросил взгляд на часы и с досадой сплюнув в сугроб, отправился домой…

/Горная Чечня/

Второй день разведгруппа «квартировала» в удобном местечке — на просторной площадке, прилепленной чуть ниже и сбоку к остроконечному пику — тысячнику. Почти сутки Берг не снимал с головы гарнитуры. Бедолага дважды пропустил прием пищи, отрешенно смотрел вдаль своими красноватыми от побоев глазами и прислушивался к каждому звуку в эфире. Дважды ему удалось нащупать быстротечный разговор на чеченском, но едва улем успевал подковылять и прислонить ухо к мягкой коже наушника, как диалог обрывался. После очередной осечки Яровой попросил Ризвана Халифовича не отдаляться от инженера и быть в постоянной готовности.

И вот к семнадцати часам третьего января связка Берг-Чиркейнов сработала…

— Константин Евгеньевич, тут, кажется и расшифровка не требуется, — озабоченно прокомментировал Артем Андреевич, протягивая наскоро записанный в блокноте текст.

— По-моему, все понятно. Совсем обнаглели чечены, ничего не боятся — общаются открытым текстом, — покачал головой Берг.

Однако спецназовца не покинула задумчивость.

Возвратив записную книжицу, он тихо сказал:

— Продолжайте слушать эфир, Артем Андреевич. Нам необходимо выяснить, какую цель выберет этот Ахмет.

Полноватая фигура инженера снова обосновалась возле развернутой аппаратуры, а Яровой, сидя на сложенном спальнике и немного ссутулившись, еще долго оставался неподвижен. Что-то не сходилось и не склеивалось в его рассуждениях о передислокации вооруженных формирований Ичкерии на восток. То ли чеченские дилетанты от стратегии действовали слишком открыто и топорно, то ли…

Впрочем, всерьез думать о других вариантах майору не хотелось. «Не тот у оппонентов уровень, — мысленно отмахивался он от назойливых предчувствий. — Азиатская хитрость… Этого, безусловно, в здешнем народе хватает, но пресловутая восточная мудрость скорее преобладает в решении житейских, бытовых вопросов, а в делах, касающихся армейской тактики, им тягаться с нами пока рановато. Не стоит забивать голову дурными предположениями; да и не моя это обязанность! Пусть Серебряков с компанией отрабатывает свой генеральский оклад в теплых питерских кабинетах».

Ровно через полтора часа на той же частоте состоялся короткий диалог тех же двух чеченцев: Харона и Ахмета. Не отходивший от Берга улем успел схватить и перевести несколько фраз:

/«— Харон, на связи Ахмет. Я выбрал Анди. Аул от меня в трех часах пешего перехода./

/— Хорошо, Ахмет. В назначенный срок — через два дня, начинай./

/— Решено. До связи./

/— Да поможет нам Бог!»/

А немногим позже таинственный Ибрахим передал через все того же Харона еще одно приказание подтянуться к Дагестанскому селу Эчеда отряду какого-то Черного Араба…

Командир разведгруппы развернул подробную карту и, отыскав в западной части Дагестана горные аулы Анди и Эчеда, пометил их карандашом. Такие же отметки уже стояли против селений Агвали, Миарсо и Арчо.

Теперь предстояло известить Центр о свежеполученных данных. И через четверть часа между майором Яровым и неведомым офицером связи состоялась пятиминутная беседа через спутник, в конце которой группе было передано приказание генерал-лейтенанта Серебрякова о срочном возвращении к перевалочному чеченскому лагерю на берегу реки Шароаргун…