Валерий Рощин - Подвиг разведчика

— Скажите-ка, почтенный, для чего зимой посреди гор выгуливают этих животных?

— Э-э… просто так баранов не выгуливают, — улыбаясь, прокряхтел дед и с хитрым прищуром спросил: — Кто из вас знает, когда в этом году мусульмане Курбан-байрам справляют?

Майор пожал плечами, а Пашка, не задумываясь, ляпнул:

— Двенадцатого октября.

— Первого февраля, — с нравоучительной значимостью поправил тот и покачал головой: — Вах-вах-вах!.. Как можно жить и не ведать о таких важных датах!

— Сами удивляемся, — буркнул старшина.

— Тогда понятно. Должно быть, хорошо откормленных животных гонят для продажи к празднику, — заключил командир. — Не так ли?

— Ну, а какой же Курбан без заклания барашка?! — довольно отвечал ученый мусульманин. — С южных сел отары сейчас перегоняют в северные районы, где народу побольше и цены на базарах мал-чуток повыше. Все правильно, так было испокон веков…

Офицер окинул унылым взором окружавшие долину горы. Как было испокон веков — его не интересовало, ему позарез требовалось сыскать решение ныне возникшей проблемы. На восхождение и обход места случайной встречи с парой лишних глаз уйдет уйма времени, а им надобно срочно пройти подальше на юг — поближе к скрытым базам бандформирований, найти приемлемое местечко и вновь заняться радиоперехватом.

«Что-то не везет нам в этой командировке. Положительно не катит!» — чертыхнулся он про себя, вставая в полный рост.

— Ты куда, Костя?! — изумился Павел.

— За мной, граждане, — решительно молвил сотрудник «Шторма», выходя из пролеска. — Другого пути у нас нет. По ходу дела что-нибудь придумаем.

Сидевший у костра чабан заприметил четверых незнакомцев издали. Он встал и, приложив ладонь козырьком ко лбу, долго созерцал странных людей, пока те, утопая в глубоком снегу, приближались. Три его собаки оказались умницами — подбежав, обнюхали чужаков и, не учуяв запаха хищников, спокойно вернулись к отаре.

— Доброго здоровья вам, дедушка, — поприветствовал старика майор, не очень-то надеясь на понимание.

Но тот охотно подал руку и внезапно заговорил на русском чисто и без кавказского акцента, точно вчера приехал сюда из какого-нибудь Орехово-Зуево:

— А я стою и сомневаюсь: наши иль американцы.

— Откуда ж здесь взяться американцам?! — подивился Константин, внимательно оглядываясь по сторонам.

— Вы не беспокойтесь — людей рядом нет! Далеко отсюда люди… Так они, ироды американские, везде лезут — клюв свой хищный во все промежности суют. А вы и одеты равно как супостаты. Садитесь поближе к костру — погрейтесь. Меня Сулимом Фархадовичем величают.

Разведчики побросали на снег ранцы, сняли с плеч оружие и устроились вокруг жаркого кострища. Неподалеку лежала кучка хвороста, вероятно собранная стариком по ходу медленного продвижения отары, а вся его поклажа состояла из залатанного вещмешка, древнего ружьишка, прямого кинжала на поясе, да отполированного до блеска ладонями посоха.

Сулим Фархадович был чистокровным чеченцем, любопытством не отличался, сам же на вопросы отвечал с охотой, наверное, так и не привыкнув за долгие сезоны жития на высокогорных пастбищах к обществу многочисленных, да бессловесных овец.

— Вам, дедушка, небось, годков под сто? — интересовались нежданные гости, решившие перекусить, коль представился случай с жарко пахнувшим сосновой смолой костерком.

— Нет, сынки, что вы! Поменьше… Да и не живут нормальные люди до такого возраста.

— Это почему же? — щурился от яркого солнца улем, доставая из своего ранца три заветных мешочка. В одном лежало острое сушеное мясо, второй был наполнен орехами, а третий источал аромат отменного зеленого чая.

— Раньше уходят, ежели, конечно, нормальные. Чтобы не быть обузой, посмешищем… Что за удовольствие от жития, когда все кости ломит, органы ноют и работают абы как. Целыми днями лежишь и вспоминаешь: какую пилюлю позабыл проглотить. Нет, друзья мои, нормальные уходят раньше!..

— А где ж так языку русскому обучились? — вступил в разговор инженер.

— Так на фронте. Честно и справно отвоевал все четыре годка, — тяжко вздыхал чабан, мысленно возвращаясь в далекую молодость. — Прошел от Кавказа до самого берлинского Рейхстага. Тут егерей из «Эдельвейса» пулями ковырял, а в ихней столице — эсэсовскую заразу изводил. А не хотите ли отведать баранинки? Я могу освежевать; мне хозяевами аж три головы определено на пропитание — две до райцентра, одна — на обратный путь…