Виктор Гончаров - Записки наемника

Неужели машина? Да, это была грузовая машина, а в кузове находились люди. Машина остановилась, и из кузова начали выпрыгивать вооруженные люди. Я толкнул ногой прикорнувшего радиста.

– А? Что такое? – встрепенулся он.

– Тс-с! Смотри…

Люди возбужденно говорили, размахивали руками, кричали, указывая руками в сторону дороги. К автомашине начали сходиться крестьяне.

– Митингуют, что ли? – пробормотал Саша.

Сборище продолжалось. Время от времени из толпы выходили по одному, по двое пакистанцев и шли в направлении рощи.

– Ты сиди здесь, – приказал я радисту. Через полчаса я принес два комплекта одежды.

Выбирать не приходилось, лишь бы можно было натянуть на себя.

Тем временем возбужденная толпа направилась к дороге. В кузов грузовика забралось столько людей, что, казалось, он вот-вот опрокинется.

Мы быстренько переоделись и двинулись за грузовиком, не слишком приближаясь к толпе.

На дороге к толпе присоединялись все новые и новые возбужденные крестьяне. Дорога примыкала к шоссе, а по шоссе широким потоком двигалась разноликая шумящая колонна. Нам были непонятны мотивы общественного протеста. В любой момент у нас могли что-нибудь спросить.

– Ты и так глуховатый, Саша, прикинемся глухонемыми…

Мы растворились в толпе.

Колонна медленно продвигалась по направлению к городу. «Исламабад» – глазами указал я радисту дорожный указатель. В пригороде к нам присоединялись все новые и новые люди. Неожиданно впереди послышались яростные крики, раздались первые выстрелы.

– Это что, сунниты с шиитами толкутся? – шепнул Саша.

Я кивнул головой, не желая вызывать напарника на пространные объяснения. Прижимаясь к ограде, сворачивая в улочки, притворяясь раненными в драке, мы пробирались к центру города. Всюду торчали полицейские, но они не вмешивались в столкновения между разъяренными фанатиками. Наконец, впереди увидели полицейский пост – поставленную поперек дороги машину. Каждого проходящего полицейские расспрашивали о чем-то и – одних пропускали по ходу следования, других «заворачивали».

Мы повернули назад и увидели, что прямо на нас движется возмущенная толпа, вооруженная кольями, ножами, охотничьими ружьями. Полицейские на посту быстренько сели в машину и умчались. Мы вновь повернули и начали двигаться вместе с толпой. Показались военные грузовики, с них соскакивали солдаты. Вот они по команде выстроились в боевой порядок.

Толпа остановилась в замешательстве. Задние ряды напирали, а впереди люди не решались идти на военных. Военные изготовились к стрельбе.

Первый залп последовал в воздух. Началась паника. Зажатые в толпе среди потных и разгоряченных людей, мы не знали, что предпринять.

– Держись меня! – крикнул я радисту, нисколько не заботясь о том, что меня услышат люди. Саша оглянулся. Толпа оттесняла его.

Прозвучал следующий залп. Я не видел ни одного раненого или убитого, однако началась настоящая давка. Мне удалось вцепиться в осветительную мачту и вскарабкаться на нее. Выше меня уже сидели несколько молодых людей, весело переговаривавшихся на своем тарабарском языке. Ко мне они тоже обращались, но я делал вид, что не слышу их. Я высматривал своего напарника. Его нигде не было.

Тем временем толпа рассеялась. Я спрыгнул с мачты и бросился на поиски радиста. Он бесследно исчез.

Стараясь не привлекать внимания, я ходил взад и вперед по улице, кружил в одном квартале, надеясь на встречу, но тщетно.

Над городом сгустились сумерки. Полицейские и военные машины проехали в другой район города, очевидно, волнения продолжались там. Я был не вправе покинуть эту улицу, не найдя радиста. Он молод, слаб, плохо ориентируется. Непременно попадется на какой-нибудь мелочи.

До полуночи я бродил по погруженному в полумрак кварталу. Когда улицы совершенно опустели и по дороге начали сновать патрульные машины, я спрятался среди мусорных баков возле то ли магазина, то ли харчевни, непрерывно следил за улицей. Что будет завтра?

Свернувшись калачиком, чтобы сохранить тепло, я уснул, надеясь на лучшее.

Еще не расцвело как следует, а я снова вышагивал по улицам, делая вид, что я прохожий, спешащий на работу. Мне приходилось менять маршруты, иначе я примелькался бы.

Чертов Джамхурият Ислам Пакистан! Чертов город, в котором я потерял своего человека, которого был обязан довести до советского посольства!

В этом районе города на меня не обращали серьезного внимания. Внимание было совсем иного рода. Скажем, стоило мне зазеваться и простоять лишнюю минуту возле продавца мелочью, как мне что-то кричали и прогоняли прочь. Конечно, на мне была одежда крестьянина, работавшего в поле. Зевать не приходилось. Жажда и голод мучили меня.