Виктор Гончаров - Записки наемника

…Мы бредем по колено в росистой траве. Федор Чегодаев постарел за эту ночь лет на десять. Я выгляжу не лучше. А двое минометчиков посвистывают, переругиваются, и им, вероятно, наплевать на все на свете.

– Федор, – говорю я. – Ты мне расскажешь, в конце концов, как погиб Беркутов?

– Погиб и погиб, что рассказывать, – сухо говорит Чегодаев. – Что смерть Беркутова по сравнению со смертью Зеренковича…

Я понимаю, что это своеобразный зачин к рассказу, прелюдия…

…Кабинет не был приспособлен к содержанию пленных, поэтому Палача приковали к стулу наручниками. Он сидел на нем уже полсуток, болела спина, ныли конечности. Он узнал этот кабинет. Почти над креслом хозяина кабинета располагалась вентиляционная решетка. Там стоял его микрофон. Зачем он понадобился Беркутову?

– Так что? Ты отдал Палача Беркутову? – невольно восклицаю я. Удивлению моему нет предела. Я даже не знаю, гневаться ли мне предательством и двурушничеством Федора Чегодаева, который, тем не менее, спас мне жизнь.

– Полно, Юрий! – Федор отмахивается. – Если бы ты знал все нюансы, то не удивлялся б. Там все так круто замешано… Если хочешь слушать, слушай… Ну, я привез Палача Беркутову. А он, думаешь, понимал все? Почему его с таким трудом разыскали, арестовали, а потом привезли и держат без дела и информации полсуток? Палач все руками шевелил. Ах, если бы он мог освободиться! Он ушел бы оттуда через пять минут. Но мы его приковали. Палач еще раз дернулся – бесполезно. Все бесполезно. Ему ничего не оставалось: только ждать.

За дверью послышались шаги. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли Беркутов и двое охранников.

– Мне очень жаль, что это случилось. Так не должно быть. Ты должен погибнуть. Ты уже рассчитался со всеми, – сказал Беркутов.

Палач молчал.

– Теперь мне нужна твоя помощь, Палач. Ты освободил детей. Но ты не доделал дело. Доделай. Мой сын, – Беркутов достал фотографию и показал Палачу, – находится на двадцать пятом этаже высотного здания. Весь этаж целиком в руках кавказцев. На двадцать четвертом этаже и в холле первого этажа у кавказцев негласная вооруженная охрана. Штурм бесполезен. Ты знаешь, как туда проникнуть и забрать сына, прежде чем они успеют убить его. У тебя большой опыт.

– Зачем рисковать?

– Графине не нужны деньги.

– Чего она хочет?

– Хочет, чтобы я не рыпался, вел себя тихо, пока она не приберет к рукам весь мой бизнес.

– Отдай.

– Я бы отдал. Плевать. Но даже если она все заберет, я не получу обратно сына.

– Почему?

– А зачем ей тогда отдавать его мне? Он свидетель. Мы уже заплатили ей за детей, но она не отдала их нам, а все равно продала. Отдала на смерть! Поэтому она не вернет мне сына. Как только он станет ей не нужен, она его убьет.

– Тогда начинай войну. Раз твоя дочь обречена.

– Обречена, если ты мне не поможешь.

– У меня другие планы, Беркутов. Мне и так будет вышка. Можешь убить меня раньше.

– Что ж, примерно этого я и ожидал. Поэтому у меня есть еще один аргумент. Последний, – говорит Беркутов.

И тут ввозят тебя.

– Кого? – не верю собственным ушам я.

– Тебя, тебя! – говорит Чегодаев и не моргает глазами.

– Как это меня? – я слышу невероятные для себя вещи.

– Очень просто! – поясняет Чегодаев. – Тебя схватили, усыпили и представили в качестве заложника.

– И что?

– А то, что увидев тебя, Палач согласился выполнять задание Беркутова.

– Так кто такой Палач? – спросил я, уже не в силах ни разобраться, ни слушать рассказ Чегодаева до конца.

– Выслушай все по порядку, тогда поймешь… Кроме того, ты ведь просил меня рассказать лишь о смерти Беркутова, не правда ли?

…Я молчу. Мне нечего сказать. Я лишь вспоминаю, как однажды в подворотке получил отрезком трубы по голове и очнулся только через некоторое время. Оказывается, я был тогда прикован наручниками к массивному креслу! Меня охраняли двое, от которых я ушел через пятнадцать минут…

– Я хочу писать, – заявил я тогда, вовсе не думая, к чему это может привести. – Я хочу пи-пи.

Один из верзил ушел за бутербродами, а второй, развалившись в кресле, читал спортивные новости. Он недовольно опустил газету.

– Ну и ссы!

– А если твой босс, дай Бог ему здоровья, спросит тебя, чем тут воняет, что ты ответишь?

Охранник отбросил газету, нагнулся и открыл ту пару наручников, которой я был прикован к креслу. Я встал. Мои руки были скованы второй парой наручников за спиной.

– Пошли, – сказал охранник.

– А письку ты мне достанешь? Милый голубняк!