Виктор Гончаров - Записки наемника

Я шел по следу, хоть это было нелегко в городе, где половина горожан превратилась в убийц. И я нашел их! Я отбирал у них их оружие и этим же оружием убивал их. Убил всех, до одного. До последнего человека. Я обагрил свои руки их кровью…

…Теперь, когда это уже произошло, мне необходимо все записать на бумаге. Моя голова, мое сердце уже не способны держать случившееся взаперти, не выплескивая наружу. Я должен высказаться, хотя бы перед самим собой. Мне хочется понять, что, записывая, я смогу воссоздать пережитое ранее, пережить заново. Это поможет мне более точно разобраться в происшедшем.

Я не был наемником в Абхазии. Меня никто не нанимал убивать ради денег людей, которые нарушали закон права или неписаный закон. Но мне пришлось там оставить очень много трупов. Нет, не по собственному желанию, и даже не ради собственной защиты. Ради жизни другого человека.

Ясный день над Гораждой. Погода стоит отличная. Днем – жарко, ночью – прохладно. Видимость великолепная. Вижу в скалах веточки дуболома и дикого винограда, на которых покачиваются певчие птицы. Далеко, через долину, растет куст можжевельника, а за ними примостился мусульманский снайпер. Я не знаю, босниец это или наемник. Но мне надо вывести его из строя. Если я его не подстрелю, он рано или поздно подстрелит меня. Так что сегодня будет отличная охота. Охота на людей.

Вчера была погода похуже, а наш командир – снайпер-серб Андрия Зеренкович – поставил свой личный рекорд: десять метких выстрелов. Десять пуль – десять неподвижных тел. Причем он метит отнюдь не в гражданских лиц. Серб выбирает среди боснийцев только вооруженных или, в крайнем случае, одетых в военные куртки цвета хаки.

День сегодня обещает быть просто на удивление. Андрия Зеренкович точно побьет вчерашний рекорд. Если, конечно, ему повезет.

Я рекорд бить не буду. Если работать на рекорд, то увлекаешься и забываешь обо всем на свете. Тогда очень просто зевнуть. А если зевнешь – становишься добычей сам. Или добычей становятся твои парни из группы прикрытия. Как это случилось с парнями Марко Даиджича. Группа прикрытия у него была сербская и наиболее матерая, поскольку Марко молод и в военном искусстве у него нет опыта. Зато зрение у него просто ястребиное. Но несмотря на свою опытность, сербы из группы прикрытия потеряли в чем-то бдительность. Снайпер чудом уцелел, а вот его напарники остались лежать с длинными ножами в горле. Эти ножи и мне не дают покоя. В принципе, такова наша работа, и если есть издержки и брак, то ведь это случается при любой работе. Только вот цена издержек разная. В нашей работе цена допущенного брака – жизнь. Жизнь собственная или жизнь товарищей, понадеявшихся на тебя. Если группа прикрытия погибла не по твоей вине, кто-то зевнул сам или стал жертвой фатальной случайности, то тебе дадут новую группу. Если в этом виноват ты – можешь собирать барахло и уезжать туда, откуда прибыл. Никто не станет из-за твоей оплошности рисковать людьми второй раз. А кому охота возвращаться? У каждого свои проблемы, а то и грешки на родине, и места ему там нет.

Да и кто умудрится не дорожить группой прикрытия, когда ты каждый день вручаешь им свою жизнь? Пусть твоя жизнь на родине ничего не стоит, но здесь, в Боснии, тебя ценят, уважают и дорожат тобой. Ты просто обязан оказывать должное внимание, проявлять бдительность при работе со своими ребятами.

Конечно, есть и другие причины, не позволяющие рисковать чужой жизнью. Скажем, привязанность, дружеские отношения или сознание того, что трудно все время менять людей в мрачной горной Боснии. В конце концов, обыкновенная людская жалость тоже играет здесь далеко не последнюю роль. Марко Даиджич слезами обливался, плакал как девушка, когда приехал из соседнего селения православный поп и мы хоронили его ребят. Откуда у такого классного стрелка столько слез? Наверное, так устроены его глаза.

Со стороны шумящей реки тянет прохладой. Через реку переброшен мост. По нему иногда проходят местные жители. Среди жителей попадаются вооруженные мужчины. Тогда можно наводить перекрестье снайперского прицела на силуэт цели и стрелять. Не думать, что это идет обремененный своими хлопотами человек с сердцем, с душой.

Это цель. Цель надо поразить. За поражение цели ты получишь свою личную ставку. У каждого она своя: в зависимости от времени пребывания здесь, возраста, качества выполняемой работы. С этого моста уже не раз старухи-боснийки на обыкновенных тачках свозили трупы стариков, женщин. Или сраженные пулей тела падали в реку. Или оставались лежать на два, три дня. И тогда ветер шевелил волосы на неживых телах. Это ужасное зрелище не отталкивает боснийцев, живущих в осажденном городе. Люди не перестают ходить через мост. Пройдя по мосту, можно добраться по гористой и прямой дороге, которая поднимается вверх, к контрольно-пропускному пункту войск ООН. Там стоит украинский батальон голубых касок. А с другой стороны, с сербских территорий, к пункту приходят родственники тех, кто живет в осажденном городе. Отцы и матери не видели сыновей по году. Приходят узнать с единственной мыслью: живые ли?