Владимир Колычев - Брат, мсти за любовь!

— Куда мы? — спросила она.

— Эдик сказал, тебя к нему везти… Зоя почувствовала фальшь.

— А где он?

— Да вот, почти приехали…

Он остановил машину возле какого-то кафе.

— Блин, он должен был здесь стоять! — обращаясь к самому себе, сказал водитель. И снова в его голосе фальшь.

— Ты здесь посиди, а я в кафешку загляну.

— Я с тобой…

— Да ну, зачем… А потом, за машиной пригляд нужен.

Машина старая. «Тройка». Кому нужно такое дерьмо?

— Ладно, только ты недолго…

— Да я пулей…

Водитель выскочил из машины, метнулся к кафе. Слишком быстро бежит. Эдика найти спешит?

Этой «тройке» место на свалке. Ее не жалко отдать на киностудию, каскадерам. Или пиротехникам.

Впрочем, взорвать ее можно прямо сейчас, вместе с ней, с Зоей!

Эта мысль вытолкнула ее из салона. Дальше она двигалась с ускорением, которое придала ей ударная волна. Машина взорвалась. В точном соответствии с ее мыслью. Только Зоя осталась жива. Единственно, очень больно стукнулась коленкой, когда падала.

Залеживаться она не собиралась. Из головы не выходил водитель. Это он привел в действие механизм подрыва. И сейчас видит, что не добился желаемого результата. Но, кроме пульта дистанционного управления, у него может быть и пистолет.

Зоя вовремя увидела его. Он выходил из дверей кафе. Рука под полой куртки, в глазах растерянность, но в то же время решимость завершить начатое.

Еще немного, и он достанет то, что спрятано у него под курткой. Только Зоя не собиралась ждать. Инстинкт самосохранения тараном швырнул ее на водителя. Всей своей тяжестью вбила его обратно в двери, втолкнула в тамбур перед залом кафе.

Не давая ему опомниться, врезала костяшками по адамову яблоку, вырубила напрочь. И сунула руку под куртку. Точно, пистолет. Как раз то, чего у нее нет.

Зоя спрятала пистолет под свою куртку и вышла из кафе.

Машина горела, вокруг нее собиралась толпа. Откуда-то взялись два милиционера, кто-то из зевак показал им на кафе. Зоя вовремя отвернула лицо, иначе бы в ней могли узнать несостоявшуюся жертву. Давать показания ментам вовсе не входило в ее планы.

Она свернула за угол, ускорила шаг, потом остановила машину, назвала частнику адрес.

— Ну и жизнь пошла. — У мужика, похоже, чесался язык. — Среди бела дня машины взрывают. Вы видели, да?

— Да вроде горит что-то, — кивнула она.

Вроде. Что-то… Чудо ее спасло. А то гореть бы самой сейчас в этой машине. Синим пламенем.

Она облегченно вздохнула и расслабилась. Водитель-частник внушал ей доверие. С ним ей не было беспокойно.

Ее никто не преследовал. И она беспрепятственно добралась до дома.

Она поднималась на свой этаж по лестнице, прислушивалась к каждому шороху. А вдруг Эдик и его уродливые братцы уже здесь?

Она была вооружена. Пистолет «ПМ», приведенный к бою, с глушителем. И она готова была немедленно пустить его в ход. Ей послушна винтовка. Но и с пистолетом она на «ты». И система «ПМ» ей знакома.

Напрасно она настраивала себя на боевой лад. В квартире, кроме девчат, никого не было.

Они нетерпеливо ждали ее. И обрадовались, когда она вернулась.

Зоя не хотела говорить, что ее пытались убить. Девичий переполох ей сейчас ни к чему. Но подруги все равно почуяли неладное. Их беспокойство полезло наружу, когда она велела им срочно собирать вещи.

Надо было уходить отсюда, менять «берлогу». Эдик не успокоится, пока не доберется до них. Вернее, до нее. А без своих девчонок она уходить не желала. Они для нее сейчас значили все.

Через полчаса все вшестером они покидали свое временное пристанище. С собой уносили только самое необходимое. И деньги.

Их было не так много, как того бы хотелось. Две тысячи долларов — остаток гонораров за два первых заказа. Потом с девчатами на шестерых они заработали пять тысяч — в такую сумму братки оценили их участие в разборке. Десятерых уложили, и всего пять тысяч долларов. А затем пять тысяч — предоплата за исполнение, которое чуть не стоило ей жизни. Итого у них одиннадцать тысяч. Очень большие деньги. Но так она бы могла подумать раньше, когда жила от зарплаты до зарплаты. А сейчас она думала по-другому. Одиннадцать тысяч — не такие уж большие деньги. Чуть больше тысячи за человеческую жизнь.

Ей не было жаль людей, которых пришлось убить. Она высоко ценила человеческую жизнь. Только не в духовном плане, нет. Исключительно в материальном. Она была бы довольна, если бы имела за каждого тысяч по десять. И даже, быть может, не держала бы зла на Эдика.