Владимир Колычев - Брат, вспомни все!

— Это не твое место, — откуда-то издалека до него донесся нудный голос. — Это место Анатоля…

Шалман бы кивнул в ответ. Но шея закостенела. Можно было сказать «да». Но язык не повиновался ему.

Никогда еще он не был в таком идиотском положении. Вроде бы в сознании, а тело непослушное. С ним сейчас можно было делать все что угодно. Он совершенно беспомощен. Каким-то особенным ударом владеет этот каратюга…

Паренек махнул рукой. Появились педики, они схватили Шалмана и легко, как пушинку, перебросили его грузное тело на шконку возле параши.

— Может, подарим ему свою любовь? — спросил кто-то.

Шалман едва не лишился чувств от страха.

— Можно, — кивнул каратюга.

Сильные руки перевернули Шалмана на живот. Кто-то стащил с него штаны. Осталось только лечь на него. Шалман с ужасом ожидал этого рокового для себя момента.

— Хотя нет, — покачал головой каратюга. — Может, он не хочет нашей любви… Пусть пока так полежит…

С голой задницей, раком Шалман пролежал всю ночь. Время от времени к нему подходил каратюга. И «закреплял» его в неподвижной позе — тыкал пальцем в одно и то же место…

И только ближе к утру он перестал тревожить его. Мало-помалу Шалман обретал контроль над своим телом. В конце концов, он окреп настолько, что смог натянуть на себя штаны, закрыть свою драгоценную задницу. Драгоценную, потому что ее так никто и не тронул.

Все утро Шалман вел себя тише воды, ниже травы. Все боялся, что к нему подойдет каратюга и снова «выключит» его. Может, эти педики предпочитают заниматься любовью в качестве десерта на завтрак…

Но никто так и не тронул его. А ближе к обеду Шалмана вытянули на допрос.

Его ждал Светлов.

— Ты чего такой бледный? — Он встретил его гадкой усмешкой.

— Спал плохо, — буркнул Шалман.

— Чего так? Штаны сползали?.. Шалман все понял. Это Светлов «облагодетельствовал» его соседством с гомосеками.

— Нет…

— Сползали, я знаю, — продолжал насмехаться Светлов. — Ничего, сегодня ночью тебе подпорку в задницу вставят, чтобы штаны не сползали…

— Не надо, — попросил Шалман. И потупил взгляд.

— Ночью у тебя было много времени. Надеюсь, ты вспомнил, кто пользуется услугами отморозков…

Кто-то пользуется услугами отморозков. А кто-то сегодня попользуется самим Шалманом. Напихают ему во все щели и даже фамилии не спросят… Нет уж, дудки.

— Одного только знаю…

— Кто?

— Мазай.

— Знакомая личность…

Неудивительно, что Светлов Мазая знает. Он ведь не просто мент. Он упертый мент, волкодав. Он весь криминальный расклад столицы знает. А Мазай в этом раскладе не последняя величина.

— Только ты не раскатывай губы, начальник. Отморозки на Мазая через посредников выходили…

— А это уже не твои проблемы, Шалман. Твоя проблема в одном — задницу свою сохранить. Пока это тебе удалось. А дальше посмотрим…

На этом разговор закончился. Светлов исчез. А Шалмана отвели в его камеру. В ту, в которой он чалился с самого начала. В ту, где его уважали. А не в ту, другую, где его хотели «любить»…

Лара никак не могла привыкнуть к этой чертовой работе. Каждый день по четыре часа подряд стоять на карачках, в чем мать родила. Ее спина — вместо карточного столика.

Сегодня она стояла в кругу четырех здоровяков с бандитскими рожами. В простынях, как в туниках, сытые, пьяные, после парилки, они резались в карты. И с силой лупили ее этими картами по спине.

Но для нее это не боль. Напротив, ей даже нравилось, когда карты с силой хлестали ее по спине. Будто массаж… А вот стоять четыре часа неподвижно — это настоящая каторга. Одно утешение — клиенты не пользуют ее как женщину. С этим в заведении строго. И если кто начнет домогаться, ты вправе подняться и уйти. И хозяин не обругает за это.

Сегодня клиенты попались вроде бы ничего, спокойные. Она просто стояла и ждала, когда закончится игра и ее отпустят. А карты монотонно так хлещут по спине…

И вдруг страшная боль. И запах паленой плоти. Лара закричала как резаная. Вскочила на ноги, карты посыпались с нее.

— Не, ну писец, в натуре! — заорал кто-то. — Ты хоть врубай, что творишь, Мазай! Какого хрена ты об эту тварь сигарету затушил?

— А она вместо пепельницы, — загоготал тот, кого назвали Мазаем. — Чо, в натуре, не видишь, гы-гы!..

— Хреновая пепельница, вон «стары» все, в натуре, на пол ссыпались… А может, ты спецом это сделал, Мазай?

— Ты на кого волну гонишь? Да мне знаешь, какая карта шла! И все на фиг… Из-за этой суки!..