Владимир Колычев - Брат, держи удар!

Лелька пришла в себя. Завизжала, забарахталась.

— Скоты!…

— Не ори! Чего орешь? — ухмыльнулся Харлам. — Я тебе ребенка сделать хочу, а ты орешь…

Но в отцы он явно не годился. Это подтвердил чей-то знакомый голос.

— У таких отцов, как ты, только дебилы могут родиться…

Харлам резко развернулся к двери. В глазах испуг.

И Валера глянул в ту же сторону. С трудом поверил своим глазам. Перед ним стоял Никита. В грязном спортивном костюме, в окровавленных кроссовках. Чуть бледноватый. Но живой и здоровый. В руке пистолет. Внушительная на вид «пушка».

— А дебилов у нас и без того хватает…

Он показал взглядом на его дружков. Только что эти недоноски были героями. А сейчас, похоже, все дружно в штаны навалили.

Никита глянул на Валеру. Узнал его. Подмигнул. И снова направил ствол на оцепеневшего Харлама.

— Всем на пол, мордой вниз!..

Повторять не пришлось. Харлам и его дружки дружно легли на пол. Животом вниз, руки на затылке. Поза — «никто не хотел умирать».

Никита подошел к Валере, достал нож, разрезал путы.

Лелька лихорадочно натягивала на себя сорванную одежду. Жора по-прежнему в отключке. Но уже начал подавать признаки жизни.

— Кто это? — показал на него Никита.

— Хозяин дома, — нашлась Лелька.

Хорошо, хорем своим не назвала.

— А эти? — показал он на Харлама.

— Вымогатели, — сказал Валера. — Деньги с нас вымогали…

— И насильники, — добавила Лелька.

— Это я уже понял…

— Как ты здесь оказался?

— Потом объясню… Вы на машине?

— Да.

— Уезжать мне надо…

— Я с тобой! — подался к нему Валера.

— Я тоже, — встрепенулась Лелька.

— Опасно… Акулы вокруг меня стаями ходят…

— А разве в прошлый раз было не опасно? — с вызовом спросил Валера.

— Хорошо, напарник мне нужен…

— И напарница, — приблизилась к нему Лелька.

— Если она приготовит мне яичницу с беконом, — широко улыбнулся Никита.

— Здесь ничего нет.

— Уж это я знаю лучше тебя… Надо валить отсюда…

Валера кивнул. Он готов был подчиняться Никите.

Всегда готов, как пионер…

Он уходил вместе с Никитой. Но в дверях остановился. Вернулся к Харламу. Вежливо попросил его подняться. Тот подчинился.

Никита его под прицелом держал. Боялся Харлам. Потому не сопротивлялся. Не должен был бить его Валера. Не совсем это честно.

Но не мог удержаться. Не мог. Да простят его все!..

В удар он вложил всю свою силу. Харлам попытался закрыться руками. Только тяжелый кулак легко преодолел хлипкий блок. Врезался врагу в переносицу. Метра два пролетел Харлам. Вломился в стену. Сполз на пол. И затих…

Никите повезло. Он сумел спрятаться от своих преследователей в летней кухне.

Возможно, взрывы гранат поставили на ноги весь поселок. Возможно, какое-то время в нем хозяйничали менты. Может, заглядывали во двор этого дома.

Только ничего этого Никита не знал. Едва он сумел остановить кровь, как потерял сознание. Очнулся он уже в темноте. Состояние вроде бы ничего. Только голова кружится от потери крови. И нога болит — осколок застрял в ней.

Но настоящая боль началась, когда Никита приступил к операции.

Там же в кухне он зажег газовую плиту, вскипятил воду. Нашел нож, прокалил его на огне… Дальше лучше не вспоминать… Осколок он вытащил. Кое-как обработал рану, обвязал ее холщовой занавеской с окна. Ткань не первой свежести и чистоты. Но уж куда почище, чем его собственная майка. •

Какое-то время он набирался сил после операции. Затем вышел из кухни и занялся домом.

Хороший дом, кирпичный. И, судя по всему, редко посещаемый. Он нашел деревянную лестницу, приставил ее к окну, выставил стекло, забрался внутрь. Мебель приличная, ковровые дорожки на полах — очень пыльные.

Два этажа в доме. Никита внимательно обследовал комнаты и на первом, и на втором. И сделал вывод — хозяева дом иногда посещают. Только никогда на второй этаж не поднимаются. Так что здесь можно делать что хочешь. А тут три комнаты, все с мебелью. Две спальни — какую хочешь, такую и выбирай.

Никита выбрал себе комнату, плюхнулся на кушетку. Так хотелось расслабиться на ней. И заснуть.

Но нет, пришлось встать, спуститься вниз, вставить стекло. Выйти во двор через дверь, навести порядок в летней кухне. Там не должно было остаться следов его пребывания.

Только после этого он вернулся в дом. Бухнулся на первую попавшуюся кровать. Заснул. И проспал ровно сутки. Проснулся — почувствовал в себе силы. Только жрать хотелось невыносимо. А в доме ни крошки.