Владимир Колычев - Судья и палач

— Козел! — прошипела она.

И схлопотала по шее.

Так вот он и заткнул ей рот.

— Ладно, не горюй, что-нибудь придумаем, — сказала она ему на следующий день.

И она придумала. Только Герман не сразу узнал, что именно.

— Такая хорошая девочка. И одна?

Толстый неуклюжий поляк очень хорошо говорил по-русски. Почти без акцента. Одно слово, славянин. Только Алле было сейчас все равно, славянин он или негр.

Она не собиралась ложиться с ним в постель. Мужчины совершенно не волновали ее. Только Герман. Она любила его. Хотя, пожалуй, он был этого недостоин. Неприспособленный какой-то. Привык жить на всем готовом, а как судьба отвернулась от него, так лапки кверху и задрал.

Челночный бизнес, видите ли, не по нему. Как будто ей легко по заграницам мотаться, тюки неподъемные таскать. Ах да, она же баба из грязи. А он князь совковый.

А ведь у нее натура тонкая. И челноком ей быть также чертовски надоело. Но надо же как-то зарабатывать на жизнь. Она зарабатывает, но только не так много, как того бы хотелось. Другие вот крутятся, ларьки свои открывают, продавцов нанимают. И раскручиваются. А у нее торгашеского везения нет. И, наверное, оно к ней не придет.

— Да пошел ты! — огрызнулась Алла.

— Ну чего ты, дорогая! — Толстяк и не собирался от нее отставать. — Пошли ко мне. Отдохнем…

Ей уже не раз предлагали скоротать одиночество в рейсе. Пока с мужем ездила, ничего. А как одна осталась, так предложений хоть отбавляй. То один попутчик приставать начнет, то другой. И все деньги предлагают. Кто двадцать баксов, кто пятьдесят. Бизнесмены хреновы.

И в Польше на рынках предлагали. И этот сейчас предложит. Долларов пятьдесят. Русские женщины, они ведь дешевые.

— Пятьсот долларов! — отрезала она.

Обычно это действовало отрезвляюще. Ну какой дурак отдаст пятьсот баксов там, где можно обойтись максимум сотней?

— Хорошо, пятьсот! — не раздумывая согласился толстяк.

«А может?..»

Пятьсот долларов — это большие деньги. За них можно много чего купить здесь. А в Москве выгодно продать.

— Пошли? — спросил он, пока она размышляла. И она послушно последовала за ним. Очнулась в машине. «Мерседес», новый. Сразу видно, не бедствующий поляк. И способен отвалить за нее пять сотен баксов. А что, разве она не стоит этого? Стоит, и даже много больше.

Алле стало немного стыдно от этих мыслей. Но только немного. Зато она ощутила гордость за себя.

Толстяк привез ее в свою квартиру. Несколько комнат, роскошь, комфорт. И богатый выбор напитков.

Алла выбрала мозельское вино. Поляк припал к водке. К обычной русской водке. Оказывается, ничего другого он не признавал.

Скоро Алла и сама переключилась на водку. Пьяной будет легче отдаться этому толстяку.

Она не хотела спать с ним. Да только он уже вынул из секретера деньги. Ровно пятьсот долларов. И положил их ей в сумочку. Получалось, отступать уже было поздно.

Они пили, закусывали, а потом она отключилась. Осознание действительности вернулось к ней в тот момент, когда толстяк кончал в нее…

Благо она постоянно сидит на противозачаточном. Никак не вдохновляла ее перспектива родить ребенка. Сколько возни с ним, сколько криков, соплей, сраных пеленок. И груди потеряют упругость. Может быть, потом, когда будут деньги, чтобы нанять няньку. Или даже кормилицу…

За окнами была глухая ночь. Часы показывали половину второго ночи. Получается, она уже давно в этой квартире. Интересно, неужели она трахалась с этим боровом несколько часов?..

Хорошо, толстяк скатился с нее, завалился на бок и захрапел.

Минут двадцать Алла лежала и не шевелилась. Внутри себя она ощущала мерзость, на душе было гадко. И чувство вины. Пожалуй, не только из-за того, что изменила Герману. Она разменялась, как золотая монета на жалкие медяки, из добропорядочной женщины стала шлюхой. От этого, конечно, не умирают, но на душе было тоскливо.

Поляк спал мертвецким сном. Алла встала, пошла в ванную, приняла душ. Она азартно намыливала себя мочалкой, как будто хотела содрать с себя мужские нечистоты, очиститься от кобелиной похоти. Отмыться она не отмылась, но немного успокоилась.

Толстяк и не думал просыпаться. Время было очень позднее. Алла высушила волосы, оделась, взяла сумочку, проверила ее и обомлела. Этот хряк забрал из нее свои пятьсот долларов.

И где же теперь их искать?

Алла подошла к секретеру, открыла его, увидела бронированный ящик. В дверце торчал ключ. Этот кретин обокрал ее, но не додумался закрыть доступ к своим деньгам. Или в ящике уже нет денег?