Аркадий Карасик - Бригада - Металл и воля

— Маловато, Виктор Петрович, — посетовал он. — Пробраться в горный аул Чечни почти невозможно. Если и удастся — встреча с масхадовскими вояками грозит либо смертью, либо пленением. Говорят, что риск — благородное дело, но я не слишком в это верю. Любой риск пахнет кровью…

— Сколько? — брезгливо поморщившись, перебил Зорин. — Назови любую цифру — заранее согласен.

Тучков долго молчал, глядя то в зашторенное окно, то на стоящий в углу номера худосочный фикус. Запросишь много — Зорин отыщет других киллеров, более покладистых. Продешевить тоже опасно — ведь придётся делиться с Муратом и его бандитами. И так больно, и так колко.

— Учитывая серьёзную опасность потерять голову и из чувства уважения к вам — десять лимонов зеленью…

Дорого же стоит чувство уважения, подумал Зорин. Что касается риска потерять голову, то ловкий мент, наверняка, подставит не свою башку.

— Замётано!

— Извините, Виктор Петрович, но любой договор предусматривает аванс. Опять же, из чувства искреннего уважения, согласен на тридцать процентов…

Когда это нужно, Тучков умеет представиться наглым жлобом и скромным просителем, неотёсанным мужланом и умным интеллигентом. В зависимости от того, с кем он говорит, и что надеется выжать из собеседника. На этот раз он использовал сразу две маски — настырного жадины и вежливого подхалима.

Зорин пренебрежительно пожал плечами и открыл сейф. Дескать, от такой мелочи и говорить противно…

Возвратившись в Красносибирск, отставной подполковник сразу пригласил к себе Мурата. Именно пригласил, а не вызвал. С чёрными приходится обращаться аккуратно — слишком они взрывчаты и непредсказуемы.

Мурат нарисовался через какое-нибудь полчаса — наверно, сидит без работы. Не обследовал комнату, не оглядел работодателя подозрительным взглядом .

— Что делать? Сколько отстегнёшь?

Сплошное бескультурье! Нет того, чтобы предварительно спросить о здоровье и самочувствии, поинтересоваться бизнесом и доходами. С ходу берёт за горло.

Узнав о сложном и небезопасном задании, он нахмурился, подёргал бородку.

— Признаюсь, есть у меня кой-какие подходы. Но без зелени не подступиться…

— Сколько? И за подход, и за отход? — невесело пошутил Тучков. Так просто расставаться с баксами он не был намерен. — Сразу скажу: лимон не гарантирую. Если половину — побазарим.

Сошлись на семисот. Без авансирования и с непременным условием — клиент прикажет долго жить не позднее конца месяца…

Спустившись по приставной лестнице в зиндан, Белов осмотрелся. Ничего особенного, обычная яма глубиной в два человеческих роста, в диаметре метра два с половиной. Стены обшиты жердями.Днло ямы сухое, по стенам не стекает вода. Выход наверх прикрыт деревянной решёткой.

Сносная хата, в которой предстоит долго париться. Если не помогут Зарема и её отец. Только одна недоработка — отхожее место. Переполненное ржавое ведро, которое, похоже, поднимают не чаще одного раза в неделю, издаёт такую вонь, хоть противогаз надевай.

— Эй, как тебя дразнят в Преисподней? Слуга Шайтана! Отзовись, помесь ишака с овцой!

Крикнул и прижался к жердям. Обиженный охранник может ответить автоматной очередью. Для ваххабитов убить неверного, что выпить стакан воды. Провинившегося соплеменника они тоже казнят с удовольствием.

Саша не знал о том, что Омар, перед очередным отъездом, строго приказал: в зиндане — ценный материал, повредите, клянусь Аллахом, отрежу руки и выброшу собакам!

Решетка сдвинулась, в образовавшееся отверстие показался ствол автомата, рядом с ним — горбоносое, скуластое лицо.

— Что нужно, гяур?

— Будь добр, свирепый Аргус, спусти верёвку и вытяни на поверхность это дерьмо. Сил нет терпеть.

Кто такой Аргус, ваххабит, конечно, не знал. Решив, что это ещё одно оскорбление, со стуком надвинул решётку. Предварительно пообещал вырезать неверному язык, выколоть нахальные глаза. Дескать, никто его за этот варварский способ воспитания не осудит, наоборот, похвалят и даже наградят баксами.

— Разве можно так, — укоризненно прошептал Федя. — Сам говорил, что лучше — с миром, а теперь что делаешь? Грешник не ведает, что творит, его жалеть нужно, а не обзывать обидными словами.

Похоже, миротворец, окончательно сдвинулся по фазе. Видишь ли, жалеть нужно выродков? А кто пожалеет взорванных мирных людей, детишек-сирот? Нет, толстовская философия не для Белого. Данный самому себе обет — стрелять только при самозащите, придётся временно забыть. Кстати, так посоветовал Кос при последнем появлении с того света.