Аркадий Карасик - Бригада - Металл и воля

— Спасибо, Слава, за информацию, — ласково поблагодарил Белов девушку, переиначив её древнерусское имя на более современное. — Пожалуйста, пойди к деду, успокой его. А я посоветуюсь с ребятами.

Она, наверно, поняла, что решение принято, парень летит вместе с ними — коснулась кончиками пальцев его щеки, благодарно улыбнулась.

Белов вкратце передал друзьям новости, услышанные от Ярославы. Подчеркнул, что он не ожидает согласия на поездку в огнедышащую печь, наоборот, советует возвратиться в город, поселиться в гостинице и там дождаться его возвращения.

— Ты за кого нас держишь? — возмутился Злой. — За слабаков и недоумков? Дескать, вы жрите и пейте в три горла, пользуйте местных давалок, а я сам, без помощи, управлюсь с первомайскими хищниками. Так я понимаю или ошибаюсь?

Не совсем так…

— Витёк прав, — вступил в беседу Федя-философ. — Мы вовсе не слабаки, какими ты нас считаешь. Кроме оружия имеется слово Божье, оно сильней вех стволов, взятых вместе. Уверен, что мне удастся примирить обе стороны…

Если тебе не успеют оторвать мужские причиндалы…

Ватсон в беседе не участвовал, он деловито перебирал в бауле флакончики и коробочки, бинты и марлю. В совместной поездке он не сомневался. Значит, нужно приготовить средства лечения неизбежных ранений.

Настаивать на своём — обидеть. Мужики — не дети, знают, на что идут. Должны знать!

Ладно, быть по сему. Перетёрли, переморгали!

Белов облегчённо рассмеялся, хлопнул Витька по плечу, толкнул кулаком в бок философа, помог Ватсону закрыть баул.

Наконец, объявили посадку. Возле входа в вертушку хмурый мужик пенсионного возраста проверил билеты. Предупредил — предстоят две промежуточных посадки, в Таёжнинске и в Мошкаре. Лёту до Первомайки — два с половиной часа.

Первым в вертолёт медведем полез Безверов. Судя по угрюмому выражению лица старого таёжника, внучке не удалось успокоить его. За ним — два бородача с поклажей. Потом — Белов с друзьями. Последней поднялась Ярослава.

Не успел дежурный по посадке закрыть дверь — появился ещё один пассажир, человек явно кавказского происхождения. Уселся рядом с Беловым и забормотал. Молится что ли? Пусть молится. Вон Федя, глядя в потолок вертолётного салона, тоже богомольно шепчет слова молитвы.

Александра насторожило совсем другое — новый пассажир кого-то напоминает. Кого именно? Он покопался в объёмистой памяти и всё же вспомнил. Во время попытки арабского сластолюбца овладеть Ярославой, он стоял в стороне, спиной к Омару и к Мусе.

Несильный толчок заставил его прислушаться к словам молитвы. Это была не молитва, обращённая к Аллаху — кавказец обращался к нему.

— Тебе нельзя лететь в Первомайский посёлок, — шептал он. — Слишком опасно… Смертью грозит… Омар узнал… Страшный человек, палач… В Таёжнинске пересядь на самолёт в Благовещенск… Лучше — прямо в Москву, через Красносибирск… Не подставляй голову — отрежут…

— Кто ты? Как звать?

— Джамалем… Пусть летят твои кунаки, их там не тронут. Сам — беги…

Знал бы Джамаль азартный характер Белова — не говорил бы про опасность, отрезанные головы и прочие страхи. Любая опасность для Александра — будто для быка красная тряпка. Перспектива столкновения с любым неприятелем притягивает его, как магнит — железную стружку.

Советы кавказца не удивили его. С детства Саша усвоил простую истину: плохих народов не бывает, бывают плохие люди. Усилия средств массовой информации, которая изо всех сил пыталась создать в сознании россиян образ жестокого чеченца, не повлияли на мировоззрение Белова. Он по прежнему оценивал и друзей и врагов не по их национальности — по душевным качествам. И нет только он один — его друзья тоже не делили людей по национальному признаку.

Однажды, во втором классе школы Фил разбил нос русаку, когда тот принялся издеваться над безобидным армянином. А Кос, не стесняясь в выражениях, высмеял учителя по физике, упомянувшего о засилии в школе «инородцев».

Появление доброго и отзывчивого чеченца, который изо всех сил старался спасти незнакомого ему русского парня от бандитской расправы — ещё одно подтверждение правильности жизненной позиции Белова. Нет плохих народов, про себя повторил он, есть плохие люди… и дерьмовые руководители, подумав, так же мысленно добавил он.

Александр не стал благодарить спасителя — просто молча пожал его мозолистую руку…

Когда вертолет приземлился в таёжнинском аэропорту, Джамаль, не прощаясь, выскользнул из него и затерялся в толпе пассажиров ожидающих посадки на самолёт.